Под пятою глупости. Сатирический роман. Сатирический роман «Современная идиллия» М. Е. Салтыкова-Щедрина

ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ САТИРИЧЕСКОГО РОМАНА В. ВОЙНОВИЧА

Е.Ю. Алисова

Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 6, Москва, Россия, 117198

Статья посвящена жанровому своеобразию сатирического романа в творчестве В. Войновича. Характерной является принципиальная свобода писателя в обращении к жанровым формам: роману-анекдоту (в трилогии о Чонкине), совмещению нескольких антиутопий (в «Москве 2042»), появлению «книги жизни» («Замысел»).

Ключевые слова: Войнович, Чонкин, «Москва 2042», замысел, жанр, сатира.

Владимир Войнович отметил в 2012 г. свое восьмидесятилетие. Недавний юбиляр - не просто писатель, а писатель-сатирик, и эта характеристика - сатирик - является не дополняющей, а определяющей для его творчества. От любого другого писателя сатирик отличается заостренным восприятием алогизма современной ему действительности. Это врожденное, лежащее в основе дарования свойство: видеть абсурдность происходящего вокруг. Сам Войнович говорит об этом так: «Я просто пишу... Мою первую повесть один критик отметил большой ругательной статьей, в которой было написано буквально следующее: „Войнович придерживается чуждой нам поэтики изображения жизни как она есть". Мне это очень понравилось, и я дальше старался изображать жизнь как она есть. А куда меня кривая выведет, никогда не заботился» .

Так охарактеризована свойственная Войновичу творческая манера - стремление пренебрегать канонами и догмами, - что и обусловило жанровое своеобразие сатирических романов писателя, в частности трилогии «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», антиутопии «Москва 2042» и романа «Замысел».

Обращаясь к жанровому своеобразию того или иного произведения, необходимо иметь в виду, что природа жанра получает в литературоведении различные объяснения, и это находит выражение в понимании взаимоотношений формы и содержания, соотнесенности художественного мира произведения с жизненной действительностью, способа выражения авторских идей. Это особенно важно при рассмотрении жанров неканонических, выявление особенностей которых представляет определенную трудность.

Самым общим жанровым определением для рассматриваемых здесь произведений В. Войновича является термин «роман». Принципиальную незавершенность и свободу в развитии и современном состоянии этого жанра подчеркивал М.М. Бахтин, отмечая, что «изучение других жанров аналогично изучению мертвых языков; изучение же романа - изучению живых языков, притом молодых» .

Роман обладает двоякой содержательностью: во-первых, своей собственной, благодаря интересу к развитию личности, во-вторых, пришедшей к нему из иных жанров (эпопеи, идиллии, сатирической повести и т.д.). Это позволяет сделать вывод о «синкретичности» романа . Роман соединяет в себе черты множества жанров. «Синкретичность» романа коренным образом отличает его от остальных жанров, которые при сравнении с ним обнаруживают некую свою «специали-зированность», сосредоточенность на отдельных аспектах жизни, в то время как роман представляет жизнь в ее многоплановости и противоречивости.

В силу широты термина «роман» он часто сопровождается дополнительной характеристикой: «автобиографический, военный, детективный, документальный... политический, приключенческий, сатирический, сентиментальный...» .

Наиболее адекватной характеристикой романа Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» является уточнение сатирический. Таковым его делает обличительный пафос, которым проникнуто произведение. Здесь слово «сатира» употреблено в своем наиболее широком значении - как «отрицательное отношение творящего к предмету изображения» .

Кроме того, роман о солдате Чонкине - это, по определению автора, роман-анекдот. На первый взгляд так соединены жанры не просто далекие друг от друга - чуть ли не противопоставленные. Однако Войнович убеждает в том, что анекдотический случай может лечь в основу романного повествования, обнажающего пороки современной ему жизни.

Войнович в предисловии к третьему роману трилогии так объясняет смысл собственного жанрового определения: «Кстати сказать, я обозначил когда-то жанр сочинения как роман-анекдот... это обозначение было просто уловкой, намеком, что вещь-то несерьезная и нечего к ней особенно придираться» .

Последуем совету писателя: не будем придираться, но заметим, что при кажущейся несерьезности, лежащей в основании повествования, анекдот преследует чрезвычайно серьезные цели.

Сюжет, вокруг которого выстраивается повествование - солдата забывают на месте его караульной службы - анекдотичен сам по себе: возникает, так сказать, идеальный жанр для сатирического отображения жизни.

Анекдот - фольклорный жанр, в основании его лежит юмор, с которым «мудрость совпадает... настолько, что в юморе и заключена мудрость» . Изначально являясь рассказом о частном происшествии из жизни определенного исторического лица, анекдот постепенно обратился к обычному человеку (вспомним здесь слова М.Е. Салтыкова-Щедрина о «почве народной» как «единственно плодотворной» для сатиры) .

В зависимости от поведения героя в анекдоте могут быть показаны различные черты национального характера: от мудрости и находчивости до лени, ограниченности, пьянства и т.д. Именно это свойство позволяет анекдоту стать не только приемлемой, но и вполне органичной формой для сатирического произведения, ведь анекдот дает возможность в наиболее яркой форме представить жизнь, которая «сама по себе фантастична» (В. Войнович). Типичный герой из народа, пара-

доксальность ситуаций, динамизм развития действия, непредсказуемость и неожиданность разрешения определенных коллизий комического характера - все эти приемы писатель заимствует из анекдота и использует в полной мере при создании сатирического романа.

По сути, задача сатиры аналогична задаче хорошего анекдота: обнажая пороки, она способствует утверждению в жизни нормы, гармонии: «сатира есть образное отрицание современной действительности, необходимо включающее в себя - в той или иной форме, с той или иной степенью конкретности и ясности - и положительный момент утверждения лучшей действительности» . С сатирой анекдот главным образом роднит то обстоятельство, что здесь, повторим, восстанавливается представление о нормах жизни, нарушаемых в самой действительности.

Это жанровое определение - анекдот - также связано с тем, что весь роман о Чонкине построен на анекдотических ситуациях: вот Нюра падает «замертво», увидев в небе «большую железную птицу с перекошенным клювом», которая в действительности оказывается обыкновенным самолетом; вот Чонкин угощается самогоном в гостях у Гладышева, а потом узнает, из чего тот самогон был произведен, и бежит на двор.

Таким образом, анекдот выступает здесь и в качестве вспомогательного средства при построении целостного романа. И если в некоторых ситуациях (например, сцена обморока Нюры при виде самолета) анекдотическое происшествие является проявлением комического, то в других случаях анекдот служит сюжетообразу-ющим элементом. Так, например, секретарь райкома Ревкин, разговаривая по телефону с председателем колхоза Голубевым, услышал, что Чонкин захватил все ведомство капитана Миляги вместе с «бандой», хотя председатель на самом деле сказал «с бабой». И вот на поимку Чонкина посылают целый полк!

Однако все это свойственно в большей степени первой части романа. Вторая книга, а особенно третья, представляют собой скорее эпопейное повествование с нотками публицистики. Меняется подход писателя к изображаемому, творческий метод: практически исчезают комическо-анекдотические ситуации, сатирически едкие авторские ремарки сменяются повествованием по-прежнему саркастическим, но лишенным, однако, образного наполнения, авторская речь занимает гораздо больше места, чем вначале. Здесь уместно привести слова Е. Пономарёва: «Во второй... части аналитическая стихия разворачивается на полную катушку, подавляет анекдот и начинает определять форму текста. Одним словом, чем ближе к концу, тем больше о сущности советской жизни и судьбах родины. Прямо как в „Войне и мире"» . И это только о двух романах, а в третьей книге эти тенденции только усиливаются. Таким образом, в рамках трилогии происходит изменение авторского подхода к созданию произведения: роман-анекдот обретает свойства сатирического романа, а затем - эпопейного повествования лишь с элементами сатиры.

Теперь обратимся к роману «Москва 2042», которому свойственны особенности антиутопического жанра.

«Антиутопия - жанр социальный. Это - бомба, которая падает только на организованное человечество, на общество, живущее по тем или иным устоявшимся социально-политическим законам, на общество, выработавшее определенный стиль жизни... Антиутопия борется не со случайностями, а с закономерностями» . Сатира в целом борется не со случайностями а с закономерностями - не зря жанр антиутопии стал самым популярным для сатирического повествования (вспомним Свифта, Оруэлла, Замятина).

«Фантастический роман В. Войновича, продолжающий и развивающий за-мятинско-оруэлловскую традицию антиутопии, еще больше заостряет постмодернистский дискурс в творчестве В. Войновича; он построен на демонстративном смешении жанров и стилей, принципиально эклектичен - здесь присутствуют элементы детектива и мелодрамы, эротики и гротеска, политической сатиры и научной фантастики, пародии и буффонады» .

Антиутопия «Москва 2042» стереоскопична: мы видим не единственное общественное устройство, которое не принимает автор, а встречаем яркое описание трех систем: МОСКОРЕПа, «империи» Сим Симыча в Торонто и монархической России под властью Сима. Кроме того, в канву романа вплетается и образ Москвы, из которой главный герой уехал. Эта последняя «антиутопия» наиболее близка к реальности, наименее фантастична и дается в форме воспоминаний главного героя или историй комунян, которые они слышали от старших родственников.

В Москве 2042 г. коммунистические идеалы доведены до абсурда. Интересно, как В. Войнович «показывает» нам МОСКОРЕП: сначала через восприятие главного героя писателя Карцева (который, что называется, пребывает в «культурном шоке»), а далее - с помощью пояснений «новых» москвичей, живущих в этом времени и воспринимающих все происходящее как должное. Благодаря этому приему мы знакомимся не только с внешними изменениями, произошедшими в столице, но и с новым типом мышления и мировоззрения людей (что характерно для жанра романа).

В Торонто Карнавалов в соответствии с собственной утопией выстраивает жизнь: он выступает как барин, запрещает пользоваться достижениями техники, вводит телесные наказания, определяет в качестве «формы» национальную русскую одежду и т.д. И даже иностранные слова он заменяет на русские, называя самолет «леталкой», а газеты «читалками». И хоть взгляды Сима противоположны идеологии коммунизма, но, когда он приходит к власти, меняется только форма, суть остается практически неизменной: «Бывшие органы госбезопасности (служба БЕЗО) преобразовываются в Комитет народного спокойствия (КНС), главою которого назначается любезный нам и нашим верноподданным Богобоязненный христианин Леопольд Зильберович» . «Всем остальным Нашим любезным подданным предлагается... проявлять бдительность и нетерпимость ко всем проявлениям лживой и мерзопакостной коммунистической идеологии» . И если в МОСКОРЕПЕ писали фельетоны о «молодых людях, которые носят длинные брюки и увлекаются буржуазными танцами» , то теперь Каран-валов публикует указ «об обязательном ношении длинной одежды» .

И Дзержин, который теперь зовется Дружином, служит новому самодержцу так же, как служил Гениалиссимусу: «им такие специалисты, как я, нужны. И не только им. Любому режиму» . Иными словами, самое главное изменение - в длине брюк, а те принципы (жесткой слежки, диктатуры и пр.), которым следовала коммунистическая власть, остаются актуальными и при власти Карнавалова.

В романе показаны также «зачатки» других утопий: идея ученого Эдисона о вечной жизни, утопия юного террориста левых взглядов. Эти персонажи расплачиваются за свои взгляды жизнью, поэтому их утопии развития на страницах романа не получают. Однако с помощью данных героев Войнович показывает, насколько привлекательна для людей мысль о радикальных переменах. Развитие других утопий в антиутопии демонстрирует, насколько эта мысль опасна.

Таким образом, разработка нескольких сюжетных линий перехода утопии в антиутопию в одной книге играет очень важную роль для реализации авторского замысла: в романе «Москва 2042» выносится приговор не какой-то конкретной системе, а любому авторитарному режиму, идущему вразрез с гуманитарными ценностями. Каким бы он ни был, он в любом случае приводит к подавлению человеческой личности, а какая мода будет считаться противостоящей режиму - это уже детали.

Роман «Замысел» - произведение, где все существующие жанровые нормы разрушены: по отношению к ним автор абсолютно свободен. «Книга эта не вписывается ни в какой жанр: она отчасти роман, отчасти мемуары, в общем ни то, ни то. Части книги самостоятельны, самодостаточны и взаимозаменяемы... что касается конца, то он точно не планируется, но последнее написанное автором в этой жизни слово должно стать и последним в книге» .

В «Замысле» переплетаются главы, повествующие о разных этапах жизни главного героя, максимально совпадающего в автором. Хронология не соблюдается, несколько линий сменяют одна другую. Также они чередуются с разработкой сюжета главной книги В. Войновича - трилогии о Чонкине - и сочинениями некой Элизы Барской. Такое нетривиальное, вполне постмодернистское построение книги приводит к стереоскопическому изображению действительности. «Книга всей жизни» поистине отображает жизнь ее создателя: как цепочку жизненных событий, историй и встреч, так и внутреннюю работу - творчество, которое является важнейшей частью жизни Художника. И именно эта авторская задача - показать свою жизнь во всей ее полноте и разнообразии - определяет жанровую пестроту «Замысла». «Книга эта, если сравнить ее с водным пространством, не река с истоками и устьем, а озеро, в которое можно войти с любой стороны» .

Обобщая вышесказанное, сформулируем основные жанровые особенности сатирического романа В. Войновича. Главной чертой является принципиальная игра с жанрами, синкретизм, особенности которого обусловлены идеей писателя, его замыслом (в «Чонкине» анекдот вскрывает алогизм устройства общества; в «Москве 2042» совмещение нескольких утопий в рамках одного произведения работает на доказательство идеи автора об обреченности любого из режимов,

во главе которого стоит диктатор - какими бы теориями он ни руководствовался; в «Замысле» переплетение жанровых форм - романа, мемуаров, рассказов, эротики, автобиографии - воплощает идею создания «книги всей жизни».

Характерной для всех романов В. Войновича особенностью является также обращение к фантастике как к жанрообразующему элементу. Фантастика ложится в основу антиутопии о Москве будущего (антиутопия и фантастика неразрывны). В трилогии о Чонкине также используются элементы фантастики. Максимально фантастичны сны главного героя: в первом сне Чонкина Сталин спускается с небес в женском платье, во втором он лежит на подносе на столе во время празднования свадьбы свиней. Однако наряду с фантастичными обстоятельствами везде подчеркиваются типичные детали: усы, трубка в руке, голос с грузинским акцентом. Это переплетение реальных деталей, событий, персонажей с элементами фантастики становится характерной особенности трилогии.

В «Замысле» герой (писатель Войнович) встречается и ведет диалоги с созданными им персонажами и с самим собой в молодости. Здесь фантастика также работает на воплощение замысла: автор видит свою жизнь в протяженности и вместе с тем в совмещении как временных пластов, так и реальности и вымысла. Ведь перед нами - замысел Писателя, Художника, а для него его собственный вымысел может быть реальнее того, что его окружает. А реальная жизнь, в свою очередь, поражает восприимчивого сатирика настолько, что он не может принять ее алогизма и выражает это противоречие на страницах своих романов. «Мне с самого начала говорили: ну, это ты уж слишком, это ты уж загнул. Я даже иногда смягчал, ибо то, что реально происходило, в написанном виде казалось невероятным. Просто наша жизнь фантастична, она сама по себе сатира. Для сатирика - благодатный материал» .

И Войнович как никто другой умеет этот «материал» увидеть, поразиться ему и выразить на страницах своих произведений так, чтобы и читатель смог прочувствовать до конца «фантастичность» жизни. При этом свобода жанрового воплощения соответствует задачам сатирика и определяет своеобразие его стиля.

ЛИТЕРАТУРА

«Аргументы и факты» № 27 (1080) от 04.07.2001.

Бахтин М.М. Эпос и роман (О методологии исследования романа) // Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. - М., 1986.

Хализев В.Е. Теория литературы - М.: Высшая школа.

Кожинов В.В. Роман // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина.

Бахтин М.М. Сатира // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина.

Войнович В. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. Книга III. Перемещенное лицо. - М.: Эксмо, 2007.

Терц А. Анекдот в анекдоте // Терц А. (Синявский А.) Путешествие на Черную речку и другие произведения. - М., 1999.

Салтыков-Щедрин М.Е. Об искусстве. Избранные статьи, рецензии и высказывания.

Пономарёв Е.Р. От Чонкина до Чонкина // Нева. - 2004. - № 3.

Обухов В. Современная российская антиутопия // Литературное обозрение. - 1998.- № 3.

Брусиловская Л., Кондаков В. Войнович В.Н. // Русские писатели 20 века. Биографический словарь. Гл. ред. и составитель П.А. Николаев - М.: Большая Российская энциклопедия, 2000.

Войнович В. Москва 2042. - М.; СП Вся Москва, 1990.

Войнович В. Замысел. - М., 1995.

Войнович В. Из русской литературы я не уезжал никуда // Русское богатство. Журнал одного автора. Владимир Войнович. - 1994. - № 1 (5).

GENRE PECULIARITY OF VLADIMIR VOINOVICH"S SATIRICAL NOVEL

Peoples" Friendship University of Russia Miklukho-Maklaya str., 6. Moscow, Russia, 117198

The subject of this article is genre peculiarity of Vladimir Voinovich"s satirical novels. Liberty of genre forms is characteristic for the author"s works: «a novel-anecdote» (in the trilogy about the soldier Chonkin), combination of several utopias (in "Moscow 2042"), creation of « the book of the whole life» ("The Design").

Key words: Voinovich, Chonkin, "Moscow 2042", idea, a genre satire.

О зрелости сатирико-юмористической литературы, ее эстетическом качестве принято судить по уровню развития прозы. В прозаических жанрах сатирику дана возможность развернуть широкую панораму современной действительности, нарисовать многокрасочную картину нравов, отразить борьбу нового со старым во всей ее сложности. Недаром крупнейшие мастера сатирического искусства слова тяготели к эпосу, выступали как романисты. Чтобы убедиться в этом, стоит только назвать бессмертные книги «Дон Кихот», «Гаргантюа и Пантагрюэль», «Путешествие Гулливера», «Мертвые души». В советской литературе предпринимались успешные попытки создать на современном материале большие сатирические полотна.

В 20-х и начале 30-х годов поиски в этом направлении вели А. Толстой, И. Эренбург, Ю. Олеша, В. Катаев. Автор пронизанной светлым лиризмом книги «Белеет парус одинокий» В. Катаев в качестве фельетониста и драматурга немало энергии и таланта отдал музе пламенной сатиры. Сборник «Горох об стенку» воскрешает эту славную страницу биографии В. Катаева. Юмористическая струя, тонкая ирония, лукавая улыбка окрашивают все творчество этого большого художника, который, кстати сказать, был «крестным отцом» Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

Илья Ильф (слева) и Евгений Петров.

Иллюстрация к роману И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок».

Авторы романов «Двенадцать стульев» (1928) и «Золотой теленок» (1931) заслужили любовь и признание широкого круга советских и зарубежных читателей. Ильф и Петров, задумав большое повествование, обратились, казалось бы, к старой как мир теме. Жажда богатства, ненасытная и неуемная страсть к деньгам обуревают персонажей этих романов, определяют поведение и поступки Остапа Бендера и его «соратников». «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» - в мировой литературе произведения уникальные, принципиально новаторские, отнюдь не похожие, скажем, на традиционный плутовской роман. В годы великого социалистического переустройства мира и человеческих душ происходит переоценка ценностей. Убедительно и остроумно Ильф и Пэтров рассказывают о крушении старой психологии, о необратимых процессах, которые ведут к гибели буржуазного мира, основанного на античеловеческих законах индивидуализма. Галерея блистательно обрисованных типов - осколков разбитого революцией строя - проходит перед глазами читателя. Смеясь над ними, мы убеждены: к прошлому возврата нет! Главный персонаж романа - Остап Бендер, аферист и жулик. Авторы относятся к нему с иронией, но их сатира направлена не против одного Остапа. Рядом с этим предприимчивым, разбитным, находчивым, энергичным и остроумным человеком, «великим комбинатором», копошатся его ничтожные «коллеги». Остап на несколько голов выше вчерашних господ, ушедших во внутреннюю эмиграцию, а также новоявленных буржуа - нэпманов и «подпольных миллионеров». Погоня за драгоценностями, упрятанными в одном из двенадцати стульев, была погоней за призраком. Миражом оказалось будущее, которое в радужных красках рисовал себе Бендер, мечтая добыть миллион. Под конец и он сознает, что есть настоящая жизнь, но она проходит мимо него. В нашей стране счастливы и пользуются уважением люди труда, а Корейко с его миллионами, нажитыми жульническим путем, противен, жалок и смешон...

«Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» по-своему отразили реальную жизнь на определенном этапе развития страны. Давно уже нет «вороньих слободок», исчезли многие типы и явления, запечатленные сатириками. Но далеко не все «темные пятна» прошлого еще выведены. Романы Ильфа и Петрова учат безошибочно распознавать старое в новом, будь то мещанская ограниченность, обывательское тупоумие, жадность, косность. Не потеряли своей остроты страницы, разоблачающие бюрократизм, приспособленчество, карьеризм, халтуру да и просто глупость в ее многообразных проявлениях.

Вырастают новые поколения читателей, и романы Ильфа и Петрова становятся их любимыми книгами. В чем секрет неувядаемой молодости этих произведений? Весело, остроумно и непринужденно писатели беседуют с читателем об очень важном - о смысле жизни, о цели человеческого существования, ярко раскрывают преимущества нового, социалистического строя, новой морали советских людей.

Сатирический роман

САТИРИЧЕСКИЙ РОМАН - см. Сатира и Роман.

• - ...
• - ...
• - ...

  Орфографический словарь русского языка

• - ...

  Орфографический словарь русского языка

• - ...

  Слитно. Раздельно. Через дефис. Словарь-справочник

• - САТИ́РА, -ы,...

  Толковый словарь Ожегова

• - сатири́ческий прил. 1. соотн. с сущ. сатира 1., 2., связанный с ним 2. Заключающий в себе сатиру. 3. Свойственный сатире, сатирику, характерный для них. отт. Язвительно-насмешливый, иронический...

  Толковый словарь Ефремовой

• - ...
• - ...

  Орфографический словарь-справочник

• - ...

  Орфографический словарь-справочник

• - ...

  Орфографический словарь-справочник

• - ...

  Орфографический словарь-справочник

• - сатир"...

  Русский орфографический словарь

• - САТИРИЧЕСКИЙ ая, ое. satirique adj. 1. Отн. к сатире <произведению>; заключающий в себе сатиру. Сатирический плакат. Сатирические стихи. БАС-1...

  Исторический словарь галлицизмов русского языка

• - сатири́ческий носящий характер сатиры; свойственный сатире; насмешливый, язвительно-иронический...

  Словарь иностранных слов русского языка

• - ...

  Формы слова

"Сатирический роман" в книгах

Почему роман «Анна Каренина» не только семейный роман

Из книги Лев Толстой автора Шкловский Виктор Борисович

Сатирический гвоздь

Из книги Телевидение. Закадровые нескладушки автора Визильтер Вилен С.

Сатирический гвоздь Это было в те времена, когда я уже или еще гордился своей профессией, хотя на великого Ленина еще не покушались и графа о руководящей роли великой и непогрешимой партии еще оставалась в Конституции СССР. Снимал я с редактором Сашей Карповым и

VII. Сатирический ответ: церковно-государственная антиутопия

Из книги автора

VII. Сатирический ответ: церковно-государственная антиутопия Упрощение религии до государственной или националистической идеологии становится объектом критики со стороны светской художественной культуры. Поскольку носителем религиозной идеологии становятся

3. Образ автора и жанр (роман-сказка «Белка», роман-притча «Отец-Лес» А. Кима)

Из книги Русская натурфилософская проза второй половины ХХ века: учебное пособие автора Смирнова Альфия Исламовна

3. Образ автора и жанр (роман-сказка «Белка», роман-притча «Отец-Лес» А. Кима) Во многих произведениях современной натурфилософской прозы автор является не только субъектом повествования, но представлен и как его объект, т. е. одним из персонажей произведения. Таковы

Замужняя женщина и сатирический поэт

Из книги Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме автора Гуревич Даниэль

Замужняя женщина и сатирический поэт То, что пишет сатирик, по определению нельзя понимать буквально: этот жанр возбуждает содрогание и смех, но не тот откровенный смех, какой бывает от чужих недостатков или оплошностей, а нервический смех, тайно обвиняющий самого себя.

Сатирический художник. Карикатурист Николай Александрович Степанов (1807–1877)

Из книги Московские обыватели автора Вострышев Михаил Иванович

Сатирический художник. Карикатурист Николай Александрович Степанов (1807–1877) В истории русской культуры XIX века прочно обосновались имена писателей-сатириков во главе с М.Е. Салтыковым-Щедриным. Как и у всех просвещенных народов, в России любили читать стихи и памфлеты,

Сатирический взгляд

Из книги Дворянство, власть и общество в провинциальной России XVIII века автора Коллектив авторов

САТИРИЧЕСКИЙ БЮЛЛЕТЕНЬ ВАНИ КУРСКОГО

Из книги Советская сатирическая печать 1917-1963 автора Стыкалин Сергей Ильич

САТИРИЧЕСКИЙ БЮЛЛЕТЕНЬ ВАНИ КУРСКОГО Сатирический бюллетень, издававшийся в Курске с мая 1958 г. по январь 1959 г. Курским обкомом ВЛКСМ. Печатался на одной стороне листа среднего или большого газетного формата, в несколько красок, с иллюстрациями. Тираж - 10 тыс. экз.

ПЕВУЧИЙ ОСЕЛ{148} Сатирический маскарад в четырех ночах

Из книги Тридцать три урода. Сборник автора Иванов Вячеслав Иванович

Поденщина, сатирический журнал Василия Тузова, 1769…

Из книги Гоголь в русской критике автора Добролюбов Николай Александрович

Поденщина, сатирический журнал Василия Тузова, 1769… <Отрывок>…Зато библиография вполне удовлетворяет у нас самым взыскательным требованиям (если не упоминать о «Библиографических записках», в которых она иногда сбивается с своего пути). Библиографы русские успели

Одический и сатирический мирообразы в публицистике «Трутня» и «Живописца»

автора Лебедева О. Б.

Одический и сатирический мирообразы в публицистике «Трутня» и «Живописца» Обе центральные проблемы «Трутня» и «Живописца» – сатирическое обличение власти и крестьянский вопрос, впервые поставленный Новиковым в его журналах как проблема безграничной и бесконтрольной

Одо-сатирический мирообраз в торжественной оде «Фелица»

Из книги История русской литературы XVIII века автора Лебедева О. Б.

Одо-сатирический мирообраз в торжественной оде «Фелица» В формальном отношении Державин в «Фелице» строжайше соблюдает канон ломоносовской торжественной оды: четырехстопный ямб, десятистишная строфа с рифмовкой аБаБВВгДДг. Но эта строгая форма торжественной оды в

Социальный сатирический роман

автора Глазкова Татьяна Юрьевна

Социальный сатирический роман «Интеллектуальному роману» близки многие социальные и исторические романы. Одним из создателей реалистического романа XX в. является Генрих Манн (Heinrich Mann, 1871–1950), старший брат Т. Манна. В отличие от своего знаменитого младшего родственника,

Вопросы (семинар «Сатирический, исторический и «интеллектуальный» роман первой половины XX в.»)

Из книги Немецкоязычная литература: учебное пособие автора Глазкова Татьяна Юрьевна

Вопросы (семинар «Сатирический, исторический и «интеллектуальный» роман первой половины XX в.») 1. Парадоксальность образа главного героя в романе Г. Манна «Учитель Гнус».2. Образ Касталии и ценности ее мира в романе Г. Гессе «Игра в бисер».3. Эволюция главного героя в

14. "ЯГУБ СКУПАЛОВ, ИЛИ ИСПРАВЛЕННЫЙ МУЖ". НРАВСТВЕННО-САТИРИЧЕСКИЙ РОМАН

Из книги Статьи автора Дельвиг Антон Антонович

14. "ЯГУБ СКУПАЛОВ, ИЛИ ИСПРАВЛЕННЫЙ МУЖ". НРАВСТВЕННО-САТИРИЧЕСКИЙ РОМАН СОВРЕМЕННЫХ НРАВОВ. В ЧЕТЫРЕХ ЧАСТЯХ.М., в тип. С. Селивановского, 1830. (В 12-ю д. л., в 1-й ч. VIII, 146, во 2-й ч. 146, в 3-й ч. 123, в 4-й ч. 127 стр.)Издатель "Литературной газеты" получил возражение на рецензию романа {1}

Судьба литературного содружества Ильфа и Петрова необычна. Она трогает и волнует. Они работали вместе недолго, всего десять лет, но в истории советской литературы оставили глубокий, неизгладимый след. Память о них не меркнет, и любовь читателей к их книгам не слабеет.

Широкой известностью пользуются романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». В новых исторических условиях, на материале нашей современности. Ильф и Петров не только возродили старый, классический жанр сатирического романа, но и придали ему принципиально новый характер .

Мы называем прежде всего два эти романа, потому что «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» действительно вершины творчества Ильфа и Петрова. Но романы эти возвышаются над целым литературным массивом, который составляют произведения самых различных жанров. Обозревая литературное наследие Ильфа и Петрова, не только произведения, написанные ими вместе, но и каждым в отдельности, нельзя не подивиться широте творческих возможностей писателей, литературному блеску фельетонов, очерков, комедий .

Талант сатириков бил ключом. Впереди перед авторами открывалась широкая дорога. Они вынашивали множество замыслов, планов, тем. Сатира в произведениях писателей становилась все глубже. К сожалению, конец их содружества был трагичен. Жизнь Ильфа оборвалась слишком рано. А через несколько лет. тоже в расцвете таланта, погиб Петров.

Вся их недолгая совместная литературная деятельность тесно, неразрывно связана с первыми десятилетиями сушествования советской власти. Они не просто были современниками своей великой эпохи, но и активными участниками социалистического строительства, борцами на переднем крае. Смех был их литературным оружием, и они не сложили это оружие до конца своих дней .

Романы Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» шли по этому же пути. Первый роман - это широко развернутое сатирическое полотно с живыми юмористическими красками. Это обширная галерея мелких и мельчайших людишек.

Связывает их обшая сюжетная линия: двенадцать стульев, которые разыскивает основной герой романа Остап Бендер. Путешествие по различным городам дает ему возможность встретиться со множеством людей, разнообразных по своему характеру, но принадлежащих к одной среде. Это все мещане по духу, по характеру, бывшие чиновники, торговцы, нэпманы, люди без определенных занятий - мелкие караси-обыватели, которые на то и существуют, чтобы их живьем глотал жулик щучьей породы - Остап Бендер .

С виду это как будто даже и добродушный народ. Многие из них формально не враги социализма и советской власти. У них нет никаких политических взглядов, а у Элл очки-людоедки вообще никаких убеждений нет. Она просто двуногое млекопитающее, весь умственный багаж которого укладывается в три-четыре фразы. Однако на поверку она-то и есть та самая «канарейка», которой Маяковский советовал свернуть голову.

Эллочка-людоедка. пожалуй, один из наиболее выразительных и сильных сатирических образов в романе Ильфа и Петрова. В нем ярко представлена убогая и в то же время хищническая натура мещанства. У других это замаскировано пышными фразами, даром приспособления. Эллочкався как на ладони. Это совсем крохотный хищный зверек, его опаснейшая черта - живучесть. Она живет и поныне. Мы встречаем ее иногда среди молодежи нашего времени, среди девушек и юношей. Они называются теперь стилягами. Композиция романа предопределила его конец. Сюжет был исчерпан, когда Остап Бендер нашел последний стул - тот самый, в котором были зашиты драгоценности. На суммы, вырученные от их продажи, железнодорожники выстроили превосходный клуб. Это была и последняя неудача героя романа. Ему незачем было дальше жить, и авторы покончили с ним довольно механическим способом. Как известно. Остапа Бендера зарезал его сообщник, бывший предводитель дворянства Киса Воробьянинов .

Роман «Двенадцать стульев» имел чрезвычайный успех. Его читали и перечитывали с неумолкаюшим веселым смехом. Ильф и Петров написали после романа несколько новых сатирических произведений. В 1928-1930 годах они активно сотрудничали в журналах «Огонек» и «Чудак». Помимо многочисленных фельетонов и рассказов, там были опубликованы сатирическая повесть «Светлая личность», цикл новелл о городе Колоколамске и сказки Новой Шахерезады. Обитатели фантастических городов Колоколаыска и Пищеслава. выдуманных Ильфом и Петровым, это как бы жители щедринского города Глупова. прямые потомки знаменитых пошехонцев. В них видны отвратительные черты мещан-стяжателей, тот нэпманский дух. который Ильф и Петров высмеивали в романе «Двенадцать стульев». В новых своих произведениях писатели в гротесковой форме продолжили сатирическую линию своего первого романа. Но найденная ими форма не удовлетворяла авторов. Как считали сами писатели, они не смогли полностью решить в этих произведениях тех творческих задач, которые перед собой ставили .

Зачем понадобилось авторам воскрешать зарезанного героя? Напрашивается самое простое и легкое объяснение. Сатирический образ Остапа Бендера приобрел чрезвычайную популярность. В нем была художественная оригинальность. По своей жизненности, по своему значению он вошел в тот ряд типических характеров, которые возглавляются Хлестаковым. Чичиковым и другими замечательными сатирическими образами классической русской литературы. Конечно, масштабы Чичикова и Остапа Бендера совершенно различны, но дело в том, что они стоят в одном литературном ряду. Имя Остапа Бендера тоже стало нарицательным .

Авторам жаль было расстаться со своим героем. Это можно понять. В их резервах сохранилось ещё много таких материалов, которые можно было с успехом использовать в дальнейших похождениях Бендера. К тому же в первом романе смерть Остапа не была мотивирована ни логически, ни психологически. В шутливом предисловии к «Золотому теленку» Ильф и Петров рассказывают, что смертный приговор герою романа был вынесен случайно. Авторы колебались и даже пререкались о том, умертвить ли Остапа или оставить его живым. Спор был решен жребием. Из сахарницы была вынута бумажка, на которой был изображен череп и две куриные косточки. Но вскоре после того, как приговор был приведен в исполнение. Ильф и Петров поняли, что совершили ошибку. Пришлось воскресить Остапа Бендера, оставив ему на память о преждевременной кончине шрам на шее.

Можно предположить, что, возобновляя историю похождений уже известного героя. Ильф и Петров решили исправить и некоторые слабые стороны первого романа. На них указывала в свое время доброжелательная критика. В «Двенадцати стульях» обрисован почти исключительно мелкий мирок мешан, обывателей, простофиль, которых так легко и так забавно обманывает, водит за нос «великий комбинатор». Большой мир, мир революции и социалистического строительства как бы отсутствует. Предполагается, что советский читатель сам все время видит перед собой этот большой мир. С его-то высоты и осмеивается беспощадно вся человеческая мелкота, заполняющая роман .

Кроме того, уж слишком мелки все персонажи «Двенадцати стульев». Нет среди них крупных и серьезных врагов. Отсюда и некоторый налет добродушия в романе. А Остап Бендер своим остроумием, находчивостью даже внушает к себе некоторую симпатию. Он уходит со сцены неразоблаченным до конца.

По-видимому, сами Ильф и Петров чувствовали некоторую неудовлетворенность как творцы интересного сатирического образа. Быть может, они сами говорили себе: мы тебя, Остап Бендер, породили, мы тебя и убьем. Именно так и заканчивается второй роман. Остап Бендер физически не умирает. Он говорит о себе, что намерен оставить своя плутни и переквалифицироваться в управдомы. Но он терпит полное моральное банкротство. Авторы выносят ему приговор, более жестокий и «более справедливый: Остап Бендер высмеян насмерть, убит своим же собственным оружием .

Во втором романе появляется тот широкий общественный фон, которого явно не хватает в первом. Авторы по сути не выходят из рамок сатирического романа. Действие развивается в малом мирке мещанских страстишек. Но время от времени мы слышим шум настоящей большой жизни, встают картины великого социалистического строительства. Символичны и полны глубокого смысла те страницы, где рассказано, как пассажиры «Антилопы», вынужденные свернуть с шоссе, прячутся в овраге и смотрят, как мчатся одна за другой машины настоящего автопробега. Остап Бендер и его спутники чувствуют, что мимо них пронеслась подлинная большая жизнь, а они безнадежно отстали, осмеяны, выброшены .

В городе Черноморске нарисована, как бы мимоходом, картина большого и оживленного порта. Там кипит новая жизнь, и на этом фоне жалкими выглядят похождения миллионеров Корейко и Остапа Бендера.

Таким образом, в «Золотом теленке» показан подлинный исторический масштаб того мирка, в котором Остап Бендер считается по-своему «сильным человеком». В центре сатирического обличения все те же мелкие люди, мещане, обыватели. Однако среди них есть хищники иного калибра, чем в «Двенадцати стульях», - более крупные противники, более опасные враги нового строя. Это жулики, расхитители общественной собственности, которые прямо или косвенно соприкасаются с уголовным миром.

Расширяются и самые объекты обличения - огонь сатиры писатели направляют в романе и против бюрократов и приспособленцев. Не случайно обобщенный образ «Геркулеса» приобрел нарицательный смысл, стал воплощением бюрократизма и чиновничьего равнодушия.

Самое же главное заключается в том. что из торжествующего героя Остап Бендер превращается в неудачника, терпящего одно поражение за другим. Великий комбинатор приобретает в конце концов свой «миллион», но теряет веру в свои эгоистические принципы. Бледнеет его остроумие, пропадает привлекательность. Он лишается своих сообщников и остается один. Авторы постепенно развенчивают его и последовательно подводят к комически-драматическому финалу .

Совершенно лишним, чужим, как бы ловко он ни приспособлялся, выглядит Остап в поезде с советскими и иностранными журналистами, который идет на строительство Восточной Магистрали (читай: Турксиб). А когда осуществляется наконец его мечта и Остап получает вожделенный миллион, он оказывается окончательно выброшенным из жизни. Тут и проявляется со всей силой основная идея романа. Она в том. что богатый частный собственник невозможен, нелеп, бессмысленен в социалистическом обществе. Так авторы морально убивают порожденного ими героя частнособственнической наживы.

«Золотой теленок» не просто продолжение «Двенадцати стульев», а дальнейшее развитие темы. Юмористические краски во втором романе не менее ярки, чем в первом, а сатира обнаруживает более высокую ступень политической заостренности. «Золотой теленок» свидетельствует о большей идейной и художественной зрелости авторов .

Рассмотренные в данном параграфе сатирические романы это как бы вершины творчества Ильфа и Петрова. Они написали, кроме того, немалое число рассказов, новелл, очерков, фельетонов, пьес, киносценариев. Это словно предгорья и отроги основного литературного массива. Они так же сверкают юмором, в них та же неистощимость веселого смеха, богатая выдумка, меткость карикатурных характеристик. И та же сатирическая направленность. Ильф и Петров ведут борьбу против неизменных своих врагов - против мещанства, пошлости, бюрократизма, равнодушия.

Вторая глава данного исследования посвящена анализу сатирических произведений ХХ века с целью определить, как отражается в данных произведениях советская эпоха. За основу мы взяли произведения четырех писателей - М. Булгакова, М.Зощенко, И.Ильфа и Е.Петрова.

В результате проведенного анализа можно сделать следующие выводы:

1) Начало XX века насыщено событиями мирового и Российского масштаба, которые поменяли человечество, общество, отношение к личности. Сатира, как кривое зеркало, верно последовало за реальностью в произведениях новых авторов, которые изобличили новые пороки общества и человека. Русские писатели-сатирики (М. Зощенко, И. Ильф и Е. Петров, М. Булгаков и др.) в 20-е годы отличались особенной смелостью и откровенностью своих высказываний. Все они являлись наследниками русского реализма XX века.

2) М. Булгаков создавал в своих полуфантастических произведениях очень точный и реалистичный образ той действительности, которая возникла в России после революции. Окружающая обстановка показана в гротесковой манере, но именно это позволяет обнажить нелепости и противоречия существующего общественного советского строя.

3) Произведения М. Зощенко и сама его жизнь отразили современную ему советскую эпоху, когда в России произошел разрыв времен, разлом истории. Речь героев М.Зощенко отразила сложные процессы, протекавшие в политике, культуре, экономике 20-30-х годов ХХ века. В это время исчезали старые понятия, а с ними - целые пласты лексики, зато появилось много новых слов, новых речевых конструкций. Зощенко в своих произведениях ставит героев в такие обстоятельства, к которым им сложно приспособиться, оттого они выглядят нелепо и смешно.

4) Сатира требует направленности. И.Ильф и Е.Петров, выходя на передовую линию сатирического фронта советской литературы, избрали для себя определенный участок. Они расставили свои орудия против злейших врагов социалистической революции: против мещанства, косности, обывательщины.

Градоначальники Глупова: Органчик (Брудастый), Прыщ (Фаршированная голова), Бородавкин, Негодяев, Перехват-Залихватский, Угрюм-Бурчеев - олицетворяют самодержавие и произвол. В этом романе использованы все художественные приемы щедринской сатиры - сатирическая фантастика, гротеск, беспощадная ирония и веселый, торжествующий юмор. Фантастика эта в сущности своей правдива, реалистична, нереальны лишь внешние черты образов и событий. «Говорят о карикатуре и преувеличениях, но нужно только осмотреться кругом, чтоб обвинение это упало само собой...

Кто же пишет эту карикатуру? Не сама ли действительность? Не она ли на каждом шагу обличает самое себя в преувеличении?» - писал Салтыков-Щедрин. Брудастый-Органчик, несмотря на всю фантастичность своей внешности (вместо мозга у него вставлен примитивный механизм - органчик), совершает поступки, ничем не отличающиеся от поступков реально существующих правителей. При въезде в губернию он порет ямщиков, затем день и ночь пишет «все новые и новые понуждения». По его приказам «хватают и ловят, секут и порют, описывают и продают».

Такое управление было испытано веками, и чтобы так управлять, достаточно было иметь «пустую посудину» вместо головы. Недаром смотритель народного училища на вопрос глуповцев: «Бывали ли в истории примеры, чтобы люди распоряжались, вели войны и заключали трактаты, имея на плечах порожний сосуд?» - отвечает, что подобное вполне возможно, что некий правитель «Карл Простодушный... имел на плечах хотя и не порожний, но все равно как бы порожний сосуд, а войны вел и трактаты заключал». Кроме «разорю!» и «не потерплю!», Органчику других слов и не требовалось по роду его деятельности. «Есть люди, - пишет Щедрин, - которых все существование исчерпывается этими двумя романсами».

В образе Органчика до предела заострены черты автоматизма и бездушия правителей. Градоначальник Василиск Бородавкин, знаменитый «войнами за просвещение», за внедрение в быт глуповцев горчицы и персидской ромашки, предстает тоже злобной, бездушной куклой и свои дикие войны ведет при содействии оловянных солдатиков. Но поступки Бородавкина отнюдь не более фантастичны, чем поступки любого правителя-самодура. Бородавкин «спалил тридцать три деревни и с помощью сих мер взыскал недоимок два рубля с полтиной».

В произведениях, предшествующих «Истории одного города», Щедрин писал о том, что на «физиономии общества» вскакивают гнусные прыщи, свидетельствующие о его гнилости, внутренней болезни. Именно таким олицетворением болезни эксплуататорского строя и является градоначальник Прыщ. Основная черта градоначальника Прыща (он же Фаршированная голова) - животность.

Прыщ неизменно возбуждает аппетит у предводителя дворянства - его голова, начиненная трюфелями, распространяет соблазнительный запах. В эпизоде, где предводитель дворянства съедает голову градоначальника, Прыщ окончательно лишается человеческого облика: «Градоначальник вдруг вскочил и стал обтирать лапками те места своего тела, которые предводитель полил уксусом. Потом он закрутился на одном месте и вдруг всем корпусом грохнулся на пол». Даже образ Угрюм-Бурчеева - этот символ угнетения и произвола - вобрал в себя многие конкретные черты антинародных правителей России. Образы градоначальников лишены психологической глубины.

И это не случайно. Угрюм-Бурчеевым чужды чувства горя, радости, сомнения. Они не люди, а механические куклы. Они - полная противоположность живым людям, страдающим и мыслящим. Градоначальников Щедрин рисует в резко саркастической и гротесковой манере, но иногда он пользуется и иронией, и даже веселым юмором. Щедрин всей душой любил угнетенный народ России, но это не мешало ему осуждать его невежество, покорность.

Когда Щедрина обвиняли в том, что он глумится над народом, отвечал: «Мне кажется, что в слове «народ» надо отличать два понятия: народ исторический и народ, представляющий собою идею демократизма. Первому, выносящему на своих плечах Бородавкиных, Бурчеевых и т.п., я действительно сочувствовать не могу. Второму я всегда сочувствовал, и все мои сочинения полны этим сочувствием». В «Истории одного города» Щедрин предсказал гибель самодержавия. Униженные, доведенные до отчаяния глу- повцы в конце концов начинают понимать невозможность своего существования в условиях деспотического режима Угрюм-Бурчеева.

Писатель ощутимо передает нарастание гнева народа, атмосферу, предшествующую взрыву. Картиной этого мощного взрыва, потрясшего город, Щедрин заканчивает свою хронику. Угрюм-Бурчеев исчез, «словно растаяв в воздухе», и «история прекратила течение свое», история мрачного города, его забитых и покорных обитателей, безумных правителей. В жизни освобожденного народа начинается новый период.

Подлинная история человечества бесконечна, она подобна горной реке, остановить могучее движение которой оказался бессилен Угрюм- Бурчеев. «Река не унималась. По-прежнему она текла, дышала, журчала и извивалась; по-прежнему один берег ее был крут, а другой представлял луговую низину, на далекое пространство заливаемую в весеннее время водой». С предчувствием великих исторических перемен в Глупове связан светлый взгляд Щедрина на будущее, ярко воплотившийся в его книге. Хроника написана красочным, весьма сложным по составу языком.

В нем широко использованы и высокий слог старинной речи - например, в обращении архивариуса-летописца к читателю, - и народные изречения и пословицы, и тяжелый, неудобочитаемый слог канцелярских бумаг в пародийном переложениии (так называемые «Оправдательные документы», приложенные к хронике), и публицистический стиль современной Щедрину журналистики.

Сочетание сказовой манеры «летописца» с авторским переложением его записей позволяло Щедрину то придавать рассказу несколько архаический исторического свидетельства, то вновь вносить в него явные отзвуки современности. Сатира Щедрина всегда была на стороне тех, кто боролся за торжество справедливости и правды. Писатель верил в крушение глуповского строя жизни на земле, в победу бессмертных идей демократии и прогресса.