Федотов павел андреевич – галерея произведений (71 изображение). Родоначальник нового направления

90 лет со дня рождения Алексея Матвеевича Федотова (1919–1985), дальневосточного художника, пейзажиста.

"Родился в крестьянской семье в с. Катабей Нижнеудинского района Иркутской области. От отца, искусного столяра и резчика, унаследовал художественные наклонности. Восьми лет пошёл учиться в школу. В 1930 г. семья переехала в г. Читу. А. М. Федотов продолжил обучение и одновременно посещал детскую художественную изостудию при Доме пионеров под руководством преподавателя П. И. Сверкунова. Все свое свободное время он отдавал живописи: в любую погоду уходил в лес, на природу, писал этюды, нарабатывал мастерство. В 1935 г. окончив школу, поступил в ФЗУ (фабрично-заводское училище), но вскоре оставил его. Чтобы помочь семье материально, пошёл работать. Был продавцом, кролиководом, лесосплавщиком. В 1937 г. был репрессирован отец, одновременно с ним и его любимый учитель живописи П. И. Сверкунов. Душевная травма наложила неизгладимый отпечаток на пылкую, впечатлительную душу юного художника. Открытый и доверчивый по натуре он впервые столкнулся с жестокостью и несправедливостью. Мечта об Академии художеств, куда обещал его подготовить П. И. Сверкунов, была утрачена навсегда. А. М. Федотов поступил в Иркутское художественное училище. Все три года учёбы одновременно работал в Иркутском драматическом театре художником-исполнителем. Не окончив учёбу, был призван в Армию (1941), участвовал в Великой Отечественной войне. Демобилизовавшись, поступил работать в Читинские художественные мастерские и одновременно преподавал в детской изостудии (1946–1947), в 1948–1952 гг. работал в областном краеведческом музее. В 1958 г. по приглашению своего друга-однокурсника Г. С. Зорина переехал в г. Хабаровск. С 1950 г. участвовал во всех республиканских, с 1956 г. – во всех всесоюзных художественных выставках. Имел положительные отзывы в местной и центральной печати. Награждался дипломами Министерства культуры РСФСР. В 1962 г. был принят в члены Союза художников РСФСР. А. М. Федотов начинал, как все художники, с работы в разных жанрах: был оформителем в театре, графиком, писал портреты и композиции, по чужим эскизам исполнял декорации. Но, избрав пейзажную живопись, оставался верным своему призванию до конца. Вряд ли можно себе представить другого художника, который бы с такой силой страсти, с такой полнотой показал природу Сибири и Дальнего Востока, её красоту, размах, неповторимый образ, исполненный драматизма. Алексей Матвеевич был пейзажистом, всем своим существом, всем складом своего характера, всей своей судьбой и биографией призванным воспеть родную землю далекой азиатской окраины России. Саяны, Амур, Байкал, Сахалин, Камчатка – трудно даже перечислить места, где побывал А. М. Федотов со своим верным другом-этюдником. Среди сотен его этюдов немало таких, которые сами по себе представляют художественную ценность. В пейзажной живописи Хабаровского края многочисленные пейзажи А. М. Федотова занимают особое место и отличаются высоким профессиональным мастерством, подкрепленным прекрасным знанием своего края. Его талант признавался всеми, даже его врагами и завистниками. К его редким, но глубоким высказываниям по искусству прислушивались, их ловили. Картины А. М. Федотова «Хамардабан», «В горах Саянских», «Витим», «Новое месторождение», «Весна в Забайкалье», «Прибайкалье» и др., экспонировавшиеся на всероссийских, зональных и краевых выставках, быстро оседали в российских музеях: Волгоградском, Ульяновском, Иркутском, Читинском и др. Пейзажи Охотского побережья, Сахалина, Камчатки, Забайкалья участвовали на выставках в Японии, Монголии, ГДР, были постоянным подарочным фондом картин, которыми одаривали почётных гостей города и края. Его картины, приобретенные Управлением культуры Хабаровского крайисполкома, украшали стены клубов, Домов культуры, библиотек, других учреждений края. Художник и сам охотно дарил свои работы друзьям, знакомым. Поэтому даже фотографий с работ Алексея Матвеевича ничтожно мало; невозможно восстановить названия и количество его картин. Удивляет широта диапазона тем и настроений в пейзажах А. М. Федотова. В шестидесятых годах его огромные эпические полотна несли могучий жизнеутверждающий заряд, даже когда он изображал излюбленную им непогоду, или разбушевавшуюся стихию. В 1964 г. им был создан триптих «Амур-батюшка» – большое полотно, передающее состояние могучей суровой реки, мощную энергию, темперамент художника. Пленительной кротости и умиротворения наполнено лирико-романтическое полотно «Авачинская бухта»; нота трагизма, боли присутствует в картине «Магаданские мотивы», которую автор хотел первоначально назвать «Родина погибших отцов»: ведь именно здесь, на Магаданской земле, умер его отец. Сам художник умер 4 января 1985 г. на 66-м году жизни. Незадолго до этого он сказал в одной из встреч с друзьями: «Теперь я понял, что не так жил, как надо. Мало вникал в искусство, не сделал того, что должен был и мог сделать». Он желал собрать свои лучшие работы по всему Союзу и устроить выставку. Учитывая большие заслуги А. М. Федотова в создании художественной летописи Дальнего Востока, галерея Хабаровской краевой организации ВТОО «Союз художников России» носит его имя. Теперь здесь выставляют свои картины и маститые, и молодые начинающие художники. "

Павел Андреевич Федотов - художник, который безропотно переносил поражавшие его один за другим удары судьбы. Ужасная нищета подтолкнула Федотова к тому, что он начал писать копии собственных картин. Трудно представить что-либо более безотрадное для художника, чем копирование самого себя - в то время как душа рвется создать новое произведение. Павел Федотов боролся молча - даже близкие друзья до самого последнего момента не замечали надвигающейся катастрофы, хотя безумие уже давно подступало к нему. Печальная развязка наступила быстро.

(Всего 32 изображения)

Художник Павел Андреевич Федотов, скончавшийся после тяжелой болезни в ноябре 1852 года, принадлежал к числу людей, живших и трудившихся не напрасно. Его жизнь, посвященная высокому искусству и богатая славными делами, пожалуй, является лучшим из всех произведений Федотова.

Художник родился в небогатой московской семье 4 июля 1815 года. В доме царила легкая и не обидная простота общения. Все кругом были хорошо знакомы, новости домашние тотчас же становились достоянием соседей. Зайдя на минутку, засиживались часами за непременным чаем. Именно здесь начинался будущий художник, о чем Федотов напишет в своих воспоминаниях: «Все, что вы видите в моих картинах, было видено и даже отчасти обсуждено во время моего детства, набрасывая большую часть моих вещей, я почему-то представлял место действия непременно в Москве».

В 1826 году одиннадцатилетний Федотов был принят в число воспитанников Первого Московского кадетского корпуса. Здесь он не замедлил своими блестящими способностями и успехами обратить на себя внимание начальства и наставников, опередив в учении других воспитанников.

У Павла Федотова были явно незаурядные способности, прежде всего - редкая память. «Всякая страница, прочитанная им в то время, по несколько дней будто носилась перед его глазами», - вспоминал сослуживец Федотова Александр Дружинин. Да и сам Федотов (в передаче того же Дружинина) рассказывал так: «Если на экзамене при повторении уроков мне случалось запамятовать ту или иную подробность, мне стоило только закрыть глаза на минуту, и все забытое, будто откуда-то выпрыгнув, являлось передо мной как написанное на бумаге».

Артистическая натура юноши ясно сказывалась во всех проявлениях его школьной жизни. Он участвовал в хоре как тенор-солист и, познакомившись с нотами, почти без всякой посторонней помощи выучился играть на фортепиано. Его способности к рисованию выражались и в схожих портретах учителей и товарищей, и в забавных карикатурах на них, и в чертежах, которыми он испещрял поля ученических тетрадей.

Семь лет в Московском кадетском корпусе прошли как один день. 3 января 1834 года Павел Федотов прибыл в Петербург, куда его распределили для несения службы в Финляндском полку.

В Петербурге Федотов впервые остро ощутил свою унизительную бедность. Надо было срочно шить новую парадную форму и обзавестись хозяйством - посудой, постелью, полотенцами, бельем. При выпуске в гвардию офицеру выдавалось тройное жалованье, но все это быстро ушло «сквозь пальцы». Позднее художник вспоминал: «Служа в гвардии на одном жалованье, необходимо подвергаться всевозможным лишениям».

В Финляндском полку Федотов очень скоро стал «своим» художником, поднявшись над другими сослуживцами, тоже увлекавшимися рисованием, а их было немало. Рисовал он всякое, прежде всего карикатуры: шаржи на всем известных лиц, поспешные зарисовки злободневных полковых событий, портреты солдат, офицеров и начальников.

Со временем Федотов стал ощущать недостаточность своего небольшого умения: видел, что далеко не всегда у него получается нарисовать то, что он задумал. Самолюбие молодого художника было задето, и он стал посещать вечерние рисовальные классы Академии художеств. В то же время Федотов продолжал рисовать портреты и дошел до такого успеха, что к нему стали обращаться заказчики.

Портрет великого князя Михаила Павловича, в изображении которого Федотов удивительно набил руку, приходилось ему много раз выполнять для удовлетворения требований эстамповых магазинов.

Летом 1837 года великий князь Михаил Павлович посетил лагерь, где базировался Финляндский полк. Федотов немедленно уселся за работу и в три месяца окончил большую и очень тщательно проработанную акварель «Встреча великого князя». По ходатайству начальника штаба, в котором числился Федотов, художника пригласили явиться с картиной во дворец к Михаилу Павловичу. Великий князь принял художника, расхвалил картину и оставил ее у себя с тем, чтобы показать императору.

Через несколько дней Федотову было объявлено, что государь удостоил вниманием его художественные способности и повелел предоставить ему право оставить службу и посвятить себя живописи с содержанием в сто рублей в месяц. Предложение, поступившее от императора, прогремело как гром среди ясного неба. О том, чтобы оставить полк, Федотов даже и думать боялся, все его представления о настоящей и будущей жизни были связаны исключительно со службой.

За советом он обратился к одному из самых авторитетных художников Петербурга - Карлу Брюллову. Приговор Брюллова был неумолим - он не отказывал Федотову в таланте, но о карьере художника думать не советовал, по его мнению, в двадцать пять лет было поздно браться за серьезную профессиональную учебу: «Надо начинать рисовать с младенчества, чтобы приучить руки передавать мысли и чувства…»

После этого разговора с Брюлловым прошло еще шесть лет, и Федотов наконец решился узнать, сохраняет ли силу царская милость о предоставлении ему отставки с пенсионом в сто рублей. Ответ был получен положительный. «Страшно, жутко было мне в то время: я все сомневался в своих силах; я все еще не верил себе; мне все еще чудилось, что я простой рисовальщик, а не художник», - вспоминает Федотов.

3 января 1844 года, день в день, как минуло десять лет службы, он покинул полк. Сослуживцы дали в честь Федотова прощальный обед, на котором художник держался весело и беззаботно, подшучивая над собою в своем новом положении и всем видом показывая, как он спокоен и уверен в себе. Между тем на душе Федотова было тревожно и сомнения наполняли его душу.

Выйдя из полка, Федотов стал заново устраивать свою жизнь. К счастью, рядом с ним находился Аркадий Коршунов - денщик, ушедший со службы вместе с художником. В сущности, мы ничего не знаем о Коршунове - кем он был, где родился, как сложилась его жизнь после смерти хозяина, которого он выхаживал до последнего вздоха. Аркадий Коршунов проникся личностью Федотова, его интересами, заботами, художественными пристрастиями - свою комнатку он неизменно обклеивал неудачными рисунками своего хозяина, отданными ему за ненадобностью. Коршунов освободил Павла Федотова от всех хозяйственных дел, стараясь очень экономно вести хозяйство.

Весной 1848 года Федотов со страхом и трепетом решился представить две свои картины - «Свежий кавалер» и «Разборчивая невеста» - на экзамен в Академию художеств. Совет академии признал эти работы достойными и позволил художнику выбрать программу по своему вкусу для получения звания академика.

Темой для соискания звания Федотов выбрал уже начатую им картину «Сватовство майора», этот сюжет давно интересовал художника. Картина была представлена публике на выставке 1849 года, тогда же Павел Федотов был удостоен звания академика. Это был настоящий триумф - художник одновременно получил признание публики и Академии художеств!

В январе 1850 года пришли вести, требовавшие обязательного присутствия Федотова дома, в Москве, - его младшая сестра осталась вдовой, надо было что-то срочно решать. Художник отличался тем, что всегда с педантичной аккуратностью исполнял свой долг перед семьей, разделяя каждый свой пенсион на две части (одну часть он отправлял родным, на вторую худо-бедно пытался прожить).

Приехав в Москву, Федотов в тот же день попал в объятия доброжелателей и поклонников, спешивших с непривычной для петербуржцев прямотой выразить ему свой восторг и восхищение. Увы, этот триумф был недолгим, своей поездкой в Москву художник лишь ненадолго приостановил готовую разразиться катастрофу.

Двух крохотных пансионов, которые получали отец и сестра Федотова, было совершенно недостаточно для жизни и оплаты долгов большого московского семейства. Художник всегда поддерживал родных, от чего сам он жил впроголодь, а ведь, помимо хозяйственных расходов, Федотов должен был выделять средства на покупку холстов, красок, оплату моделей. Все это ложилось на плечи художника, помощи ждать было неоткуда.

Федотов было попытался продать такие дорогие его сердцу картины «Свежий кавалер» и «Сватовство майора», но прознавшие о бедственном положении художника потенциальные покупатели соглашались дать за них только очень маленькую цену. Для того чтобы раздобыть немного денег, Федотов принялся писать копию «Сватовства майора», но работа шла очень медленно, ведь была художнику не по душе.

Спокойствие с каждым днем давалось Федотову все труднее, он делался раздражителен, малейший пустяк мог взорвать его или довести до слез. Художник не понимал, что с ним происходит, винил во всем нервное переутомление, но работать меньше не мог. Он стал избегать встреч, запирался дома или, наоборот, уходил, подолгу бродя по самым безлюдным окраинам Васильевского острова. Денщик Коршунов не раз отыскивал Федотова плачущим и снова возвращал его домой.

Весною 1852 года между близкими и знакомыми художника стали ходить слухи, что он не совсем нормален: Федотов пропал из города, забрав все средства, которые заработал, - вопреки обыкновению, он ни копейки не отослал нуждающимся родственникам в Москву.

Позже стало известно, что Федотов сорил этими деньгами, покупая совершенно ненужные вещи и раздавая их направо и налево, даже просто разбрасывая по улице. Он побывал в нескольких знакомых домах, в каждом посватался, вызвав полное недоумение хозяев. Между прочим, рассказывали, что он заказал себе гроб, предварительно примерив его!

Позднее след Федотова обнаружился в Царском Селе, где он вступил в пререкания с полицейским дозором. К счастью, голос художника услышал генерал Сапожников, который вмешался и забрал его на свою дачу. Скорее всего, именно генерал помог определить Федотова в частную больницу доктора Лейдесдорфа.

Содержание больного обходилось в 80 рублей в месяц, и, возможно, лечебница по тем временам была неплохая, да только Федотову ничего уже не могло помочь. В больнице за ним просто присматривали, денщик Коршунов находился при нем неотлучно, ухаживал, развлекал разговорами. Сознание временами возвращалось к Федотову, он даже сделал два-три рисунка, но потом утратил и эту способность.

Из Москвы приезжала сестра художника, но он велел не пускать ее к себе, наговорив много неприятного. Навещали его и друзья - Федотов узнавал их, рассуждал осмысленно, а потом в один миг у всех на глазах превращался в безумного. Подробности этих встреч, сообщенные Львом Жемчужниковым, невыносимы.

Из воспоминаний Льва Жемчужникова: «Из темного угла, как резиновый мяч, мигом очутилась перед нами человеческая фигура с пеною у рта, в больничном халате со связанными и одетыми в кожаные мешки руками, затянутыми ремнями и притянутыми к спине плечами. Ноги были босы, тесемки нижнего белья волочились по полу, бритая голова, страшные глаза и безумный свирепый взгляд. Узнать Федотова было нельзя. Это был человек не человек, зверь не зверь, а хуже зверя!»

13 ноября 1852 года Федотов внезапно пришел в себя - то был признак скорого конца. Он исповедался и попросил позвать трех друзей - Рейслера, Бейдемана и Дружинина. Коршунов немедленно отрядил больничного служителя, но тот пропьянствовал, и известие опоздало на сутки. Друзья застали художника лежащим на столе в своем отставном мундире штабс-капитана Финляндского полка.

Федотова похоронили 18 ноября 1852 года. Коршунов, проводивший его до самой могилы, после похорон сгинул неизвестно куда.

С этого момента началась «вторая жизнь» Павла Федотова, на которую он так робко уповал в ожидании близкой смерти:

«Я понял, чем меня природа одарила,
Какой блестящий мне дала удел!
За ним, достичь его, желаньем полетел;
Душа лишь средств к развитию искала,
Но в них, увы! судьба мне вовсе отказала.
Я жажду солнца, но оно
В мое не жалует окно!..»
(Павел Федотов, фрагмент басни «Пчела и цветок»)

Материал подготовлен при поддержке Центра пропаганды и развития творчества людей, страдающих психическими расстройствами, Дарьи Евсеевой . Информация о лекциях и мероприятиях Центра -

Мысль об этой картине зародилась в нем (и, верно, сразу с названием) еще в Москве, когда с бессилием терзался над судьбой сестры Любиньки, мучившейся при жизни мужа, а теперь, после его смерти, повергнутой в пучину новых бедствий - долгов, нищеты, да еще в ожидании готового вот-вот явиться на свет ребенка.
Уже тогда употребил он в письме к другу-Дружинину слово «вдовушка», использовав свойство, кажется, одному русскому языку свойственное - придавать ласковый оттенок уменьшительному обороту.
Художник П.А.Федотов Вдовушка (Второй вариант) 1851-52г
Государственная Третьяковская галерея, Москва

Художник создал в этой картине глубоко лирический, трогательный в своей беспомощности, образ молодой женщины - будущей матери, одинокой после смерти мужа офицера. Всё имущество - мебель и посуда - опечатано за долги. На переднем плане разместилась Вдовушка, облокотившись на комод. Вещей немного. Столовое серебро, наваленное в корзину и бесприютно выставленное прямо на пол. Стул, придвинутый к опечатанной двери. Крохотный столик на одной ноге. Постель, еле видная в темном углу. На стуле свеча, но не для света, а для того, чтобы греть на ней сургуч. На всем болтаются ярлыки с печатями.

Вдовушка (Первый вариант) 1851 г.

Только несколько вещей остались не поруганы казенным сургучом. Это комод красного дерева, а на нем портрет мужа (тут Федотов не удержался, написал себя самого, только в гусарском мундире), образ Спаса, корзинка с яркими мотками ниток для вышивания, шкатулка, папка, из которой высовывается нотный листок, толстая книжка с закладкой, может быть Евангелие, да еще на полу прислоненные к комоду пяльцы с неоконченным вышиванием, бережливо обернутые чистой тряпицей.

Это маленький островок сбившихся беспорядочно, подобно овцам в грозу, вещей - то немногое, что у Вдовушки осталась, к чему она оттеснена нашествием казенного мира, за что она держится,- кусочек ее прошлой жизни, состоявшей из незатейливых радостей и необременительных забот.
Несколько картин художника
Сватовство майора. 1848-1849


Разборчивая невеста. 1847


Свежий кавалер. 1846




Игроки. 1851-1852


Завтрак аристократа. 1849-1850


Жена-модница
("Львица". Эскиз) 1849


Передняя частного пристава накануне большого праздника
1837г




Уличная сцена в Москве во время дождя
1837


П.А.Федотов и его товарищи по лейб-гвардии Финляндскому полку.
1840г


Прогулка (Автопортрет с отцом и сестрой)
1837г

"Господа! Женитесь -пригодится!" 1840-41г


Зимний день 1850-51г


Встреча в лагере лейб-гвардии Финляндского полка
великого князя Михаила Павловича 8 июля 1837 года 1838г


Павел Анндреевич Федотов- известный русский живописец и рисовальщик, основоположник критического реализма в бытовом жанре, aкадемик живописи (1849г.), aвтор поэмы «Женитьба майора» (1847г.).


П. А. Федотов - одинокая и трагическая фигура в русском искусстве середины XIX в. Как и многие талантливые люди того времени, он жил и умер недостаточно понятым и оцененным современниками. Судьба не дала ему ни душевного равновесия, ни материального благополучия, ни простых человеческих радостей, ни даже смерти достойной.
А между тем Федотов был первым из художников, кто сумел своими произведениями бытового жанра разрушить броню академической эстетики классицизма

(1815 – 1852)

Творческая жизнь Павла Федотова была чрезвычайно непродолжительной. Как художник-профессионал он определился лишь в середине 1840-х годов, пройдя до этого ученический и дилетантский период, а в 1852 году его жизнь уже прервалась.

Между тем кратковременность жизни и художнической деятельности Федотова не помешала ему оставить ему в истории русской культуры след очень значительный, непреходящий.

Наделенный огромным талантом, чуткий к окружающему, Павел Федотов сумел претворить в высокую форму художественного образа обыденные ситуации человеческой жизни, состояния радости и отчаяния, прекрасные взлеты души и её падения.

Рожденный своим временем – 40-ми годами 19 века, — он воплотил его сущность, сумел подняться до выражения важных сторон человеческого бытия.

Именно это позволило ему стать родоначальником целого направления в русской живописи – критического реализма. Те творческие принципы, которые открыл Федотов, легли в основу искусства мастеров 60-х годов и передвижников.

Метод работы над постижением натуры, характер построения жанровой картины, широкий взгляд на явления действительности, за которыми всегда вырисовываются важные стороны современности – всё это было серьезной школы для реалистов второй половины 19 столетия.

Картины Павла Федотова – широко известны, их персонажи запоминаются мгновенно, едва заходит речь о ярких человеческих типажах и одиозных ситуациях. Эти персонажи и коллизии отвечавшие злобе тогдашнего дня, оказались на все времена.

«Завтрак аристократа» — это о снобах, которые любят пускать пыль в глаза, строят из себя невесть что, когда у самих за душой (да и в кармане) пусто. «Свежий кавалер» — о тщеславии и тупости. «Разборчивая невеста» и «Сватовство майора» — о браках по расчету и продажности любви.

Художник всегда разрабатывал сюжет своих картин до малейших деталей и сочинял к ним обширные сопроводительные надписи. К «Сватовству майора», например, написал целую поэму.

Поздние произведения Павла Федотова («Анкор, еще анкор!», «Игроки») открывали новые пути и определили последние достижения его художественного мышления. Мастер полностью погрузился в царство живописной метафоры, которая позволила ему достичь необычайно широкого обобщения.

Стало огромным расхождение между частным явлением, представленным сюжетом, и смыслом образа, распространившего свою власть с малой интерьерной сцены на весь современный художнику мир. Этими последними достижениями, ставшими своего рода завещанием художника, закончился путь Павла Федотова, пройденный стремительно и целеустремленно.

Павел Андреевич Федотов родился 22 июня (4 июля) 1815 года в Москве в семье чиновника Московской управы, получившего за службу дворянское звание. В 1826 помещен в Первый Московский кадетский корпус.

В 1833 в чине прапорщика выпущен в лейб-гвардейский Финляндский полк. С 1834 Федотов служил в С.-Петербурге. Посещал рисовальные классы Академии Художеств. В первые годы службы много рисовал, делал карандашные и акварельные портреты однополчан, сцены из полковой жизни.

Получив разрешение Николая I, оставил службу, чтобы целиком посвятить себя искусству. В 1844 вышел в отставку в чине штабс-капитана.

В 1848 за картину «Разборчивая невеста» (ГТГ) Павел Федотов был признан назначенным в академики. В том же году за картину «Сватовство майора» (ГТГ) удостоен звания академика «по живописи домашних сцен». Участвовал в академической выставке 1849 года, в Москве в 1850 году прошло две выставки его работ – в галерее графа А.Ф.Ростопчина и в Московском училище живописи и ваяния.

Был близок к литературным кругам Петербурга (журнал «Современник») и Москвы. Был известен как музыкант-любитель и поэт, после него остались дневники и значительное эпистолярное наследие.

В последние годы жизни, несмотря на ухудшающееся здоровье и тяжелое материальное положение, много работал. В 1852 заболел тяжелым расстройством психики. Скончался в казенной лечебнице Всех скорбящих.

1. Федотов Павел «Автопортрет (фрагмент листа с портретными набросками)» Конец 1840-х Бумага, графитный карандаш 29,2х20 Государственный Русский музей 2. Федотов Павел «Портрет М.М.Родивановского» Около 1836 Картон, акварель, лак 16,9х14,5 Государственный Русский музей

3. Федотов Павел «Прошу садиться» 1846-1848 Бумага, графитный карандаш 20,8х29,8 Государственная Третьяковская галерея 4. Федотов Павел «Встреча в лагере лейб-гвардии Финляндского полка великого князя Михаила Павловича 8 июля 1837 года» 1838 Бумага, акварель 31х44, 4 Государственный Русский музей

5. Федотов Павел «Освящение полковых знамен в Зимнем Дворце 26 мая 1839 года (не окончено)» 1839 Картон, акварель, графитный карандаш 14,7х41,8 Государственный Русский музей 6. Федотов Павел «Первое утро обманутого молодого» 1844 Бумага на картоне, сепия, кисть, перо, белила 33х50,4 Государственная Третьяковская галерея

7. Федотов Павел «Утро чиновника, получившего накануне первый крестик» 1844 Бумага на картоне, сепия, кисть, перо, графитный карандаш 33х44 Государственная Третьяковская галерея

Федотов Александр Николаевич родился в небольшой самарской деревеньке Загоскино в 1937 году. В семье крестьянина. Отец плотничал и был прекрасным столяром - всю мебель в доме исполнял по собственным задумкам. Мать прекрасно вязала.

В тридцатые годы индустриализация привела семью в Подмосковье, на большую стройку в поселок Куровское, где создавался текстильный комбинат. С легкой руки сельского учителя рисования сделал здесь будущий мастер первые свои ученические наброски.

После семилетки - это начало пятидесятых годов - Александр поступает в Рязанское художественное училище, тогда весьма престижное, и выдерживает большой по тем временам конкурс - десять претендентов на одно место. Для тринадцатилетнего подростка это было радостным событием, которое вскоре затмили суровые будни. Отец не вернулся с войны, а на попечении матери было двое детей - Саша и младшая сестренка. Время же тогда было голодное. Рязань казалась мальчику мрачной и страшной, стипендии учащимся не полагалось, жили, что называется, на собственном коште. Жилье, краски, бумага забирали последние гроши. Питались же скудно, многие из-за недоедания страдали куриной слепотой. Что спасало, так это рыбий жир: был он дешевым и продавался в любой аптеке. Возможно, проявил он тогда слабину - бросил учебу и пошел работать грузчиком. До армейской службы помогал матери вести хозяйство, растить сестренку. На службе Федотову повезло. В погранвойсках всегда в чести была художественная самодеятельность, вот и организовал юноша среди памирских стражей границы группу художников-любителей - рисовали натуру, «ставили» натюрморт.

После армии узнал, что многие его друзья учатся в новом Гжельском техникуме на факультете художественной керамики. Приняли туда и его. И опять ему, можно сказать, повезло: уже дипломированным специалистом направили его на Кузяевский фарфоровый завод. А в те годы царила там по-настоящему творческая атмосфера, шел напряженный поиск художников-фарфористов. Лучшие работы непременно попадали на регулярные отраслевые выставки - в двенадцати из них принимал участие Федотов. Именно там, в Кузяево, он по-настоящему поверил в самого себя, ощутил себя мастером.

Постоянную гжельскую «прописку» обрел Федотов в 1975 году. Дух промыслов, самобытность их почерка постигал через творчество и . Постигал, надо полагать, вполне успешно: в первый же год в массовое производство пошел ряд его изделий, некоторые тиражируются по сей день. Всего же его авторской маркой помечено более семидесяти высокохудожественных вещей, чаще всего идущих в массовое производство. У мастера своя специфика: уровень и качество формы и росписи изделия одновременно обязаны отвечать и условиям технологичности. Начинается же все с формы: она еще в «белье», без росписи, должна ласкать глаз. Он сам придумывает и делает роспись: гармония формы и декора, если она технологически удачна, и обеспечивает изделию долговечный выпуск. Такое по плечу далеко не каждому, но без прицела на «массовку» сегодня просто-напросто не выжить.

Характернейшая черта федотовского почерка - ярко выраженная декоративная форма изделий. Среди гжельских росписей легко угадываются его объемно-пространственные композиции. Мазок у него - то звучный, то прозрачный, почти сливающийся с белым фоном - создает ажурный узор на поверхности изделия. В центре яркое крупное пятно - изображение цветка, а вокруг - легкая россыпь веточек с листьями и ягодками, завитков, усиков, едва различимых, уходящих в белизну фона.

Федотов создал своеобразный живописный цветок, лепестки которого складываются в пышную округлую чашу. В ее белой середине рассыпаны мелкие точки-тычинки. Художник придает лепесткам выпуклость, и они становятся похожи на дольки. Цветок, словно выплетенный из них, отвечает характеру пластики. При этом художник сдержанно относится к темно-синему цвету, избегает сплошного покрытия кобальтом.

Яркое дарование Федотова наиболее полное выражение нашло в создании . В чайном сервизе 1981 года форма изделий отмечена прекрасно найденными пропорциями, логикой декоративного и образного решения, их соответствием характеру материала. Главный в сервизе - чайник. Он-то и организует вокруг себя все семейство фарфоровых предметов, диктует общие с ним черты. Среди предметов чайного сервиза есть доска для сыра в орнаменте которой все подчинено строгой симметрии, что обусловлено гладкой, ровной поверхностью. Своеобразие группы предметов, объединенных в сервизе, состоит в том, что все здесь продиктовано прежде всего конкретным выражением бытового назначения. И в то же время изделия, дополняя друг друга живой переменчивостью форм и росписи, составляют единый ансамбль.

В другом сервизе Федотов выполняет новый для себя вариант росписи: изображения цветов помещаются в медальонах и сочетаются с орнаментальными сетчатыми узорами, сплошь покрывающими тулово каждого изделия, окрашенного солями металлов в бледно-голубой цвет. Применение солей - излюбленный художником способ декора, встречающийся как в сервизах, так и в отдельных предметах, среди которых особенно выразительны кружки. Художник превращает их в настоящие произведения искусства. Большая кружка Федотова вызывает в памяти кружки из сервизов В. М. Городецкого «Цветущий кобальт». Но не только и не столько внешнее сходство роднит эти предметы, а черты, присущие народному искусству, идущие от пластики гончарных изделий, которые оба художника интерпретируют по-разному.