Цитаты говард рорк. Кто такой Говард Рорк

В абсолютном смысле эгоист отнюдь не человек, жертвующий другими. Это человек, стоящий выше необходимости использовать других. Он обходится без них. Он не имеет к ним отношения ни в своих целях, ни в мотивах действий, ни в мышлении, ни в желаниях, ни в истоках своей энергии. Его нет для других людей, и он не просит, чтобы другие были для него. Это единственно возможная между людьми форма братства и взаимоуважения.

Я всегда требовал от людей, которые мне нравились, некоего качества. И всегда сразу его узнавал - это единственное качество, которое я уважаю в людях. Руководствуясь им, я выбираю друзей. Теперь я знаю, что это такое: самодостаточное Я. Всё остальное не в счёт.

Ты стал важной частью моей жизни, а такое уже не повторится.

Может быть боль настолько велика, что я уже её не чувствую. Существует некий предел, до которого можно выдерживать боль. Пока существует этот предел, настоящей боли нет...

Людям внушают, что их первая забота - облегчить страдания ближних. Но страдание - болезнь. Видя боль, люди стараются облегчить её. Но провозглашая страдание высшим критерием добра, страдание превращают в важнейшее дело жизни. И вот уже люди хотят видеть страдания других, чтоб самим быть добродеятельными.

Когда он вошёл, Винанд встал из-за стола, глядя прямо на него. Лицо Винанда не было лицом незнакомого человека; лицо незнакомца - неизвестная земля, её можно открыть и исследовать, будь на то воля и желание. Тут же было знакомое лицо, которое замкнулось и никогда не откроется. В нём не было боли самоотречения, это было лицо человека, отказавшего себе даже в боли. Лицо отрешённое и спокойное, полное собственного достоинства, но не живого, а того, которое запечатлели изображения на средневековых гробницах, - достоинства, говорящего о былом величии и не позволяющего касаться останков.

Немногие понимают, что дом - это великий символ. Мы живём в своём Я, а существование - это попытка перевести внутреннюю жизнь в физическую реальность, выразить её жестом и формой. Для понимающего человека дом, которым он владеет, - выражение его жизни. Если такой человек не строит, хотя и располагает средствами, значит, он ведёт не ту жизнь, которую хотел бы вести.

Девочки из клуба читателй - осторожно, для вас специально под катом. Знаю что это немного не по правилам, но молчать я не могу.

Читала сегодня до 3 утра, не всё, кусками, восновном линию касающуюся Геила, Доминик и Говарда. Под утро наступило озарение. Всё что я учила, всё что я делала последние 4 года сошлись у меня в одном человеке - в Говарде Рорке. Я смогла визуализировать и увидеть как будет человек который свободен, честен с самим собой, любит себя и прощает себя. Такого человека не существует, по крайней мере я ещё до такого не доросла, как Доминик не могла с ним быть пока не смогла простить саму себя и перестать себя сравнивать с ним. Говард - он просветлённый человек. Он не занимается духовной практикой, по крайней мере в общепринятом понятии этого слов, но он всё же просветлённый.
На его примеры я увидела, что может сделать с человеком трансформации (хотя его личный путь к тому, кто он есть, в книге не описывается). Я увидела наяву в книжном персонаже, результаты, которых может добиться человек, работая над собой и своей жизнью.
Так кто же ты такой Говард Рорк?
Мы все живём по принципу " Как избежать боль и получить больше наслаждения" . Ради этого мы готовы душу свою продать. Говард говорит, что это лёгкий жизненный путь, трудней не продать свою душу. У него это получается. Он не живёт по этим принципам. Если ему больно, он терпит эту боль и справляется с нею (" я не знаю как переживу эту ночь, но я её переживу " ," прошу тебя обожди немного…теперь всё, продолжай " ). Если он наслаждается, он не боится потерять это наслаждение.
Он честен по отношению к самому себе и отдаёт себе в этом отчёт. Он максимально близок сам к себе, что позволяет ему знакомство с тем кто он есть и со всем прекрасным что в нём есть.
Он любит себя и уважает себя.
Он прощает себя прежде всего, не занимается само обвинением и самобичеванием, что свойственно большинству людей.

Эти все его качества и жизненные принципы позволяют ему самому, прежде всего быть свободным человеком. Он свободен от чужих предрассудков, чужих предубеждений, чужих мнений и собственных обвинений. Он воистину свободный человек. Будучи таким, позволяет ему не забирать свободы людей, которые его окружают и не пытаться властвовать над ними (" Теперь тебе понятно, почему я этого не делаю. Я не буду пытаться остановить тебя, я люблю тебя. " " Что сказать Я тебя люблю, надо научиться произносить Я. " )
- Говард, ты когда нибудь властвовал хоть бы над одним человеком?
- Нет и не стал бы, если бы представилась возможность.
- Не могу поверить.
- Однажды мне предлагали и я отказал, Геил
- Почему?
- Пришлось
- Из уважения к тому парню?
- Это была женщина
- Ну и глупо. Из уважения к женщине.
- Из уважения к себе
Так же это позволяет ему любить и прощать других. Говард пытается убедить Винанда что он не держит на него зло за храм Стоддарда, но к сожалению сам Геил Винанд не смог себя простить за это. И в этом его трагедия. Не смотря на всё, Геил сравнивал себя с Говардом и чувствовал, что он хуже. Он не смог продолжить быть частью его жизни, сам для себя не смог. Доминик же по прошествии 7 лет справилась с этим. Если в начале пути она видела себя достойной лишь такого человека как Питер Киттинг, потом Геила Винанда, то в конце книги она себя простила и перестала сравнивать с Говардом. Только в таком равноправном, свободном и принимающем союзе они действительно смогли быть вместе. Как только она сама смогла простить себя, полюбить себя, вне зависимости от мира, который её окружает, она смогла строить свой мир с любимым человеком. Геил к сожалению не смог.
В моей жизни нет настоящего Говарда Рорка. Я слышала про таких, но они не рядом со мной. Для меня это урок: любить, прощать, быть честной с самой собой и тогда может быть когда нибудь я его встречу и буду достойна находиться рядом.

Источник

Фрэнку О’Коннору

Часть первая. Питер Китинг

Говард Рорк смеялся.

Он стоял обнажённый на краю утёса. У его подножья расстилалось озеро. Всплеск гранита взметнулся к небу и застыл над безмятежной водой. Вода казалась недвижимой, утёс - плывущим. В нём чувствовалось оцепенение момента, когда один поток сливается с другим - встречным и оба застывают на мгновение, более динамичное, чем само движение. Поверхность камня сверкала, щедро облизанная солнечными лучами.

Озеро казалось лишь тонким стальным диском, филигранно разрезавшим утёс на две части. Утёс уходил в глубину, ничуть не изменившись. Он начинался и заканчивался в небе. Весь мир, казалось, висел в пространстве, словно покачивающийся в пустоте остров, прикреплённый якорем к ногам человека, стоящего на скале.

Он стоял на фоне неба, расправив плечи. Длинные прямые линии его крепкого тела соединялись углами суставов; даже рельефные изгибы мышц казались разломленными на касательные. Руки с развёрнутыми ладонями свисали вниз. Он стоял, чувствуя свои сведённые лопатки, напряжённую шею и тяжесть крови, прилившей к ладоням. Ветер дул сзади - он ощущал его желобком на спине - и трепал его волосы, не светлые и не каштановые, а в точности цвета корки спелого апельсина.

Он смеялся над тем, что произошло с ним этим утром, и над тем, что ещё предстояло.

Он знал, что предстоящие дни будут трудными. Остались нерешённые вопросы, нужно было выработать план действий на ближайшее время. Он знал, что должен позаботиться об этом, но знал также, что сейчас ни о чём думать не будет, потому что в целом ему всё уже было ясно, общий план действий давно определён и, наконец, потому что здесь ему хотелось смеяться.

Он только что попробовал обдумать все эти вопросы, но отвлёкся, глядя на гранит.

Он уже не смеялся; взгляд его замер, вбирая в себя окружающий пейзаж. Лицо его было словно закон природы - неизменный, неумолимый, не ведающий сомнений. На лице выделялись высокие скулы над худыми впалыми щеками, серые глаза, холодные и пристальные, презрительный плотно сжатый рот - рот палача или святого.

Он смотрел на гранит, которому, думал он, предстоит быть расчленённым и превращённым в стены, на деревья, которые будут распилены на стропила. Он видел полосы окисленной породы и думал о железной руде под землёй, переплавленная, она обретёт новую жизнь, взметнувшись к небу стальными конструкциями.

Эти горы, думал он, стоят здесь для меня. Они ждут отбойного молотка, динамита и моего голоса, ждут, чтобы их раздробили, взорвали, расколотили и возродили. Они жаждут формы, которую им придадут мои руки.

Затем он тряхнул головой, снова вспомнив о том, что произошло этим утром, и о том, что ему предстоит много дел. Он подошёл к самому краю уступа, поднял руки и нырнул вниз.

Переплыв озеро, он выбрался на скалы у противоположного берега, где оставил свою одежду. Он с сожалением посмотрел по сторонам. В течение трёх лет, с тех пор как поселился в Стентоне {1}, всякий раз, когда удавалось выкроить часок, что случалось не часто, он приходил сюда, чтобы расслабиться: поплавать, отдохнуть, подумать, побыть одному, вдохнуть полной грудью. Обретя свободу, он первым делом захотел вновь прийти сюда. Он знал, что видит эти скалы и озеро в последний раз. Этим утром его исключили из школы архитектуры Стентонского технологического института.

Он натянул старые джинсы, сандалии, рубашку с короткими рукавами, лишённую большинства пуговиц, и зашагал по узкой стёжке среди валунов к тропе, сбегавшей по зелёному склону к дороге внизу.

Он шёл быстро, спускаясь по вытянувшейся далеко вперёд, освещённой солнцем дороге со свободной и небрежной грацией опытного ходока. Далеко впереди лежал Стентон, растянувшийся вдоль побережья залива Массачусетс. Городок выглядел оправой для жемчужины - известнейшего института, возвышавшегося на холме.

Стентон начался свалкой. Унылая гора отбросов высилась среди травы, слабо дымя. Консервные банки тускло блестели на солнце. Дорога вела мимо первых домов к церкви - готическому храму, крытому черепицей, окрашенной в голубой цвет. Вдоль стен здания громоздились прочные деревянные опоры, ничего не поддерживающие, сверкали витражи с богатым узором из искусственного камня. Отсюда открывался путь в глубь длинных улиц, окаймлённых вычурными, претенциозными лужайками. В глубине лужаек стояли деревянные домищи уродливой формы - с выпирающими фронтонами, башенками, слуховыми окнами, выпяченными портиками, придавленными тяжестью гигантских покатых крыш. Белые занавески колыхались на окнах, у боковых дверей стоял переполненный мусорный бак. Старый пекинес сидел на подушечке рядом с входной дверью, из полураскрытой пасти его текла слюна. Пелёнки развевались на ветру между колоннами крыльца.

Люди оборачивались вслед Говарду Рорку. Некоторые застывали, изумлённо глядя на него с неожиданным и необъяснимым негодованием, - это было инстинктивное чувство, которое пробуждалось у большинства людей в его присутствии. Говард Рорк никого не видел. Для него улицы были пустынны, он мог бы совершенно спокойно пройти по ним голым.

Он пересёк центр Стентона - широкий заросший зеленью пустырь, окаймлённый окошками магазинов. Окошки кичились свежими афишами, возвещавшими: «Приветствуем наших выпускников! Удачи вам!» Сегодня днём курс, начавший обучение в Стентонском технологическом институте в 1922 году, получал дипломы.

Рорк медленно направился по улице туда, где в конце длинного ряда строений на пригорке над зелёной лощиной стоял дом миссис Китинг. Он три года снимал комнату в этом доме.

Миссис Китинг была на веранде. Она кормила пару канареек, сидевших в подвешенной над перилами клетке. Её пухлая ручка замерла на полпути, когда она увидела Говарда. Она с любопытством смотрела на него и пыталась состроить гримасу, долженствующую выражать сочувствие, но преуспела лишь в том, что показала, какого труда ей это стоит.

Он шёл через веранду, не обращая на неё внимания. Она остановила его:

Мистер Рорк!

Мистер Рорк, я так сожалею… - Она запнулась. - О том, что случилось этим утром.

О чём? - спросил он.

О вашем исключении из института. Не могу передать вам, как мне жаль; я только хотела, чтобы вы знали, что я вам сочувствую.

Он стоял, глядя на неё. Миссис Китинг казалось, что он её не видит, но она знала, что это не так. Он всегда смотрит на людей в упор, и его проклятые глаза ничего не упускают. Один его взгляд внушает людям, что их как будто и не существует. Говард просто стоял и смотрел, не отвечая ей.

Но я считаю, - продолжала она, - что если кто-то в этом мире страдает, то только по недоразумению. Конечно, теперь вы вынуждены будете отказаться от профессии архитектора, разве нет? Но молодой человек всегда может заработать на приличную жизнь, устроившись клерком, в торговле или где-нибудь ещё.

Он повернулся, собираясь уйти.

О мистер Рорк! - воскликнула она.

Декан звонил вам в ваше отсутствие. - На этот раз она надеялась дождаться от него какой-нибудь реакции; это было бы всё равно что увидеть его сломленным. Она не знала, что в нём было такого, из-за чего у неё всегда возникало желание увидеть его сломленным.

Да? - спросил он.

Декан, - повторила она неуверенно, пытаясь вернуть утраченные позиции. - Декан собственной персоной, через секретаря.

Она велела передать вам, что декан хочет видеть вас немедленно после вашего возвращения.

Спасибо.

Как вы полагаете, чего он может хотеть сейчас ?

Не знаю.

Он сказал: «Не знаю», а она отчётливо услышала: «Мне плевать». И недоверчиво уставилась на него.

Кстати, - сказала она, - у моего Питти сегодня выпускной вечер. - Она сказала это совершенно не к месту.

Это лучшая вещь, из тех, что я прочитал за последние два года.

Эта книга держит от первой страницы до последней, не дает оторваться. Все время хочется узнать, что же там, на следующей странице. И это при том, что никакого экшна в книге нет вообще. Но написана она как-то так, что невозможно глаз отвесть.

Особенно понравились диалоги. Я давно таких не встречал. Лаконичные и емкие, по первому впечатлению безэмоциональные, они на самом деле отражают тот накал взаимоотношений, который хочет передать нам автор.

В этой книге странные герои. Поначалу я пытался им сопереживать, но потом понял, что герои книги в этом не нуждаются. Не для того они созданы. А созданы они для того, чтобы быть проводниками идей, которые Айн Рэнд хочет донести до нас. И они даже не проводники, а сверхпроводники, по которым эти идеи доходят до нас без малейших потерь. Вообще, вся эта книга не борьба людей, а борьба идей.

Поражает то, насколько точно Айн Рэнд указывает на опасности, встающие перед человеческой индивидуальностью. Удивительно, что она смогла распознать их в середине прошлого века и предсказать, что может случится с обществом, если каждый его член не будет противостоять им. Если подумать, то в наше время эти опасности стали еще более грозными, но, как ни странно, почти незаметными.

Как итог, могу сказать, что давно мне в руки не попадала такая качественная литература.

Оценка: 10

Я знаком с этим романом давным-давно. Вещь действительно гениальная, куда более сильная, чем пользующийся большей известностью Атлант, который расправляет плечи. Рэнд вообще гениальная бытописательница, от ее судеб, от судеб, которыми она наделяет своих героев оторваться немыслимо. Все они - люди незаурядные, люди дела, люди, видящие цель своей жизни в том, чтобы сделать то, чего не создавал еще никто. Вспомним Уленшпигеля: ее герои - руки мира, головы мира, любовь мира.

Интересно, что эта книга, написанная на английском языке эмигрировавшей из России еврейкой, врагиней социализма во всех его ипостасях, бесспорно принадлежит к классике русской литературы. Персонажи Рэнд по духу - наши с вами соотечественники. Пишет она на английском, но мыслит по-русски. В конце концов, главный герой ее - Рорк. Руарк, Реварк в конце концов явно Рыков, Китинг - котенок/кутенок, Тухи - ну это уже тухес.. известно что, однако.

Я не сказал бы, что герои Рэнд проводники идей. Да, они отчасти выполняют эту роль, но в первую очередь они живут, причем живут с такой полнотой, какая не снилась нам, обывателям. Знакомство с ними в реальной жизни я почел бы за честь.

Оценка: 10

1) Тонкая тетрадь с нежно-розовой обложкой в блёстках.

Господа, я была совершенно фраппирована сим произведением. Как-то можно пройти мимо такой книги в наше время, господа! Картонные характеры, плоский сюжет, возвышенная любовная линия, самоотверженная сила могучей мужественной личности, монументальным пиком возвышающейся в центре - всё то, чем так страдает отсутствие современной литературы! Нет, мой разум был совершенно этапирован *зачёркнуто* эпатирован. Бланманже, господа. Или ещё, как говорят французы, жалюзи фуагра эгалите БДСМ.

2) Средней толщины потрёпанная тетрадь в коричневой обложке.

Во времена, когда вокруг нас сплотились альтруисты, нас должна вести вперёд мысль о всепобеждающем эгоизме! Где были ваши интересы, когда здание Кортланда перестраивали? Где были ваши силы, когда блестящие заказы получал Питер Китинг? Но мы увидим, как могучий дух эгоизма будет витать над Европой! Могучие сверхлюди будущего узнают, что такое эгоизм! Как он способен вести народы! Величие эгоизма! Величие личности! Эгоизм превыше всего!

3) «Проклятое сало».

Короче, загрузил я электронную библиотеку, выбрал немного фэнтези, фантастики, детективчиков там, хотел книг почитать. Ну естественно, книги надо читать, лёжа или сидя в удобной позе, иначе какой нормальный человек их читать будет. Я всё загрузил и вдруг понял, что про занавеску я забыл, чёртов слоупок. Отодвигаю занавеску и вдруг вижу из окна макет здания Энрайта из «Источника». Никогда раньше не читал «Источник», а тут вдруг заинтересовало, ну думаю, раз заинтересовало, почему бы и не почитать. Пока загружал в читалку, подключал шнур, всё как положено, начал читать и тут вдруг всё перекрасилось в Дешёвый Пафос и Превозмогание, шум и грохот, чтоб его, ничего не понимаю, вылазит из книжки Говард Рорк и втирает какую-то труху про рациональный эгоизм, молодой выскочка, что ему в книжке не сиделось млять? Вот теперь я кроме «Источника» ничего не понимаю. Сдаётся мне книга была проклята.

Оценка: 1

В целом скорее понравилось.

Только вот при классификации затруднился с жанром/поджанром. Конечно, фантастики тут и рядом не лежало... Но и реализма маловато... Поэтому отнес вещь сразу и к реализму и к притче.

По-моему роман ближе всего к плакату. Резкие яркие краски, гротескные портреты, агитационно-пропагандистский язык... Да и вообще вещь наполовину, если не на две трети публицистически-философская. Эта философия мне не близка, зато понятно изложена. Нет, вообще-то не очень и понятно - очень большая путаница в терминологии. Автор (а может и переводчик) называют вещи «не своими именами». В слова «эгоизм», «альтруизм» и т.п. вкладываются совсем не те смыслы, к которым мы привыкли. Может быть стоило как-то по другому назвать описываемые явления?

Герои, конечно, чёрно-белые. Если уж хорош, то хорош от и до... Если плох, то насквозь. Не бывает так в жизни. А вот для притчи такие характеры очень характерны (простите за тавтологию).

И ещё такой момент бросился в глаза - схожесть «Источника» с агитационно-пропагандистскими советскими романами тех же лет. Тот же пафос, надрыв, монологи на несколько страниц, жертвенность и самоотверженность... Ну чисто «Как закалялась сталь» или «Время вперёд».

Наверное, я бы не смог осилить этот политпросвет, если б не хороший язык и напряженный сюжет.

Оценка: 6

Книга действительно держит, что достаточно редко для книги без авантюрного сюжета, можно сказать бытоописания. Но, на мой взгляд, философские размышления-речи слишком затянуты (это все же не публицистика, а роман), и садомазо тема излишня.

Оценка: 9

Предтеча знаменитого на весь мир романа «Атлант расправил плечи». По-хорошему, именно с него и стоило начать знакомство с творчеством Айн Рэнд, её взглядами, философией и жизненной позицией. Но случилось так, что роман «Источник» попал ко мне в руки уже после ознакомления с судьбами Генри Риардена, Дагни Таггерт и Джона Голта. Впрочем, и в этом можно найти свои плюсы. Некоторые «в штыки» принимать творчество Рэнд, видя в нём не реальный мир, с огромным множеством нюансов, полутонов и неопределенностей, а какой-то обезжиренный суррогат. Герои либо гении-творцы либо полные беспросветные идиоты, а сама проблематика сюжета, зачастую, подается настолько остро, что кажется именно здесь и сейчас СВЕТ сойдется со ТЬМОЙ в своей последней отчаянной битве. Все это так, но стоит только принять во внимание, что художественность в романах Айн Рэнд лишь ФОРМА подачи определенных философских принципов, нарочито прямолинейных и лишенных двусмысленности, то воспринимать текст становится намного проще. У автора есть свой взгляд на порядок вещей в мире, можно разделять этот взгляд или, наоборот, не принимать его (мне, к примеру, ближе второе), но критиковать само его наличие несерьезно.

Так вот, возвращаясь к самому роману. Здесь, как и в последующем «Атланте» сюжетный конфликт будет строиться на противостоянии гениев и посредственных приспособленцев. И речь не просто о схватке конкретных персонажей, а о столкновении целых концепций миропорядка, где на стороне одних будет численное превосходство, в то время как за другими лишь вера в собственные принципы. Книга условно разделена на 4 части, каждая из которых названа в честь ключевого персонажа истории. Питер Китинг и Говард Рорк. Пока что это просто имена, но попробуйте произнести эти имена вслух. Пииитер Кииитиинг – что-то мягкое, словно творог или глина для лепки, не режет слух и способно вызвать лишь снисходительную улыбку. Говард Рооорррк – рёв горна, боевой клич и вызов на бой, оно сразу же осаживает и принуждает относиться к его обладателю с некоторой долей опаски. А теперь угадайте, кто из этих двух персонажей будет исполнять роль галантного, хитрого, не лишенного умения, но все же приспособленца, готового идти только по проложенному кем-то до него фарватеру, а кто, наоборот, будет являтся ледоколом, прорубающим свой путь через насмешки, невежество и откровенную опалу?

Оба вышеупомянутых героя начинали одинаково. Одаренные архитекторы, полные сил, энергии и творческих амбиций, они уже видели свое будущее, которое им только предстояло построить. Но насколько же разным оказался их подход к этому строительству. Питер поступил совершенно разумно, приняв предложение работать в одной из лучших и уважаемых архитекторских контор. Да и кто на его место поступил бы иначе? Где же учиться, как ни в лучшем ВУЗе? где работать, как не в лучшей фирме? Лучшей? – спросил бы Говард Рорк, своим стальным голосом – А кто решил, что она является таковой?

Здесь и вырисовывается основная проблематика сюжета. Чем является произвольная вещь сама по себе, без привязки к оценочному взгляду? Просто вещью, не лучше и не хуже тех, что её окружают. Все помнят, как на чердаке одного из старинных особняков нашли наброски эскизов, выполненные неизвестным художником, а после оказалось, что художник-то самый что ни на есть известный (возможно Леонардо, хотя точно я и не помню) и вдруг, в одну секунду, обычный набросок превращается в несомненный шедевр, достойный экспонироваться в лучших музеях мира. Как же так? Ведь ничего же не изменилось за эти несколько секунд. Никому не нужная мазня превращается в произведение искусства, стоило лишь выяснить, кто является её автором. Получается любое творческое произведение способно быть оценено лишь в контексте авторитета автора этого произведения. А вот теперь вопрос серьезный. Кто создает автору этот авторитет? Искусство (современное) уже давно перестало радовать глаз или хотя бы быть понятным. Нарисуй «Девятый вал» и ты художник, прибей собственные яйца к мостовой и ты ТОЖЕ художник, но просто работаешь в жанре не доступном понимания большинства. Ну а кто есть большинство, как не стадо? И чем меньше тебя понимают, тем более велик ты как художник.

Все это было предисловием к представлению третьего ключевого персонажа - Эллсворта М. Тухи. Что? Захотелось сразу же открыть форточку? И надо заметить, что сделать это стоит, потому что перед вами предстает самый мерзкий персонаж всего романа. Он с детства ощутил в себе наличие определенного таланта – способности манипулировать общественным мнением. Словно паук он кропотливо, виток за витком, выплетал паутину своего влияние. Он не шел в лобовую, не пытался действовать открыто и явно, словно добрый дядюшка Римус, он лишь направлял, но не подталкивал, нужных ему людей, к нужному ему мнению. Обретя, со временем, огромный авторитет, он наконец смог расправить крылья, и вступить в игру открыто. Такие как он, заставили Рорка опуститься на самое дно. Такие как он, возвели на пьедестал тех, коим следовало бы взойти на эшафот. Сила убеждения – это страшная сила. В особенности, когда она попадает к таким людям, как Тухи.

Но был в этой истории и тот, кто превосходил в силе Тухи. Тот, кто без труда мог раздавить его как таракана, даже не отвлекаясь при этом от чтения утренней газеты. Гейл Винанд - всесильный владелец газеты «Знамя». Если с предыдущими тремя персонажами всё становится ясно буквально с первых же страниц, то именно персонаж Гейла вызывает в книге неподдельный интерес. В сюжете он появляется почти сразу, но мы рисуем его образ лишь со слов и поступков. Кто же он этот грозный, бесчувственный магнат? Его поступки чудовищны и аморальны. Если он видел человека, способного бросить ему вызов (пусть даже косвенно), то всеми силами стремился стереть его в порошок. Но стереть не буквально, не в плане физического устранения, он уничтожал тот «светлый образ», что виделся в нём окружающим. Его ненавидели искренне и люто, но ему будто вовсе не было дела до того, что о нём думают.

Собственной персоной Винанд предстает лишь ко второй половине книги и как же меняется отношение к этому воплощению зла на земле. Поднявшийся с самого дна, он сам сделал себя и свое имя. Упорство, звериная хватка, острый ум и собственное мнение позволили ему быстро и точно дешифровать окружающий мир. Он видел людей, он знал людей, знал, что им нужно и всех душой презирал их за это. Собственная газета, издававшаяся миллионными тиражами, для самого Винанда была чем-то сродни туалетной бумаги (причем использованной). Помните тех, кого он растоптал? А ведь он всего лишь проверял насколько искренне человек готов стоят за свои убеждение, закономерно считая, что лицемерят все и вопрос лишь в цене. Он своими руками создал хаос невежества толпы, но находясь в его эпицентре, построил «башню порядка», с которой и предпочитал взирать на его (хаоса) омерзительное копошение. У ВСЕХ есть своя цена! У всех кроме Говарда Рорка…

Интересно было наблюдать за эпизодами общения Рорка и Винанда. Вот она настоящая схватка титанов. Каждый из них личность, у каждого своя точка зрения, жизненная позиция, основанная на опыте, и никто не готов был отступить от неё хоть на один дюйм. Рорк оказывается крепче. Но и Винанд не в полной мере меняется, а лишь начинает смотреть на привычные вещи под другим углом. Ему нравится Рорк, поскольку это первый настоящий человек, чьи взгляды ему не удалось поколебать. Помощь Рорку заставляет Винанад столкнуться с тем, что буквально недавно показалось бы ему абсурдным и несуразным. Он оказывается неспособен управлять тем, что создавал все эти годы. Хаос толпы оказывается сильнее.

Четыре главных персонажа и все мужчины – что за шовинистическая книга, да еще и написанная женщиной? Действительно, в книге есть и пятый главный персонаж, в чью честь не названа одна из глав, но которая играет в сюжете далеко не последнюю роль. Доминик Франкон, дочь Гая Франкона, одного из владельцев той преуспевающей конторы, в которую Питер решил устроиться. Талантливая журналистка «Знамени», она со злой иронией смотрела на окружающий её мир. Винанд этот мир презирал, она же относилась к нему с неким повелительным снисхождением. У Доминик здесь сложная судьба, хотя некоторые решения она принимала самолично. Словно путеводная нить, она свяжет между собой тот мужской квартет, что был представлен выше. Одной из первых разглядит в Китинге - жалкую посредственность, в Рорке – силу, способную свернуть горы, а в Тухи – реальную угрозу. Если бы Винанд услышал тогда её просьбу. Не трудно догадаться, что образ Дагни Таггерт из «Атлана» уже начал выплетаться Рэнд, когда она писала про Доминик.

Как и «Атлант», книга заканчивается обличением пороков, мерзостей, «прогнившей» (по мнению автора) модели общественного блага, ценой притеснения индивидуального начала. Тем, кто прочел (и вытерпел) 30 страничную речь (большей частью – демагогию) Голта, финальной этюд будет малоинтересен.

Так стоит ли книга ознакомления и нужно ли прочесть её до того, как браться за «Атланта»? Что ж, однозначного ответа на этот вопрос у меня нет. Как художественное произведение это книга крайне спорная. Слишком сильно в ней ощущается контраст. Герои говорят либо короткими, словно выстрел, фразами, будто подчеркивая свою цельность и нежелание тратить лишние слова. Либо толкают какие-то филиппики, причем там, где можно было бы обойтись и без них. Вопросы вызывают и поступки персонажей. Часто в них нет ни логики, ни смысла (если считать героев живыми людьми), как будто некая сила заставляет их делать те или иные вещи. Если рассматривать роман как философский манифест, то он, как минимум любопытен. Автор не пытается юлить или сглаживать углы, её позиция четко очерчена и открыта для критики. Конечно же настоящий мир даже близко не таков, каким его стремилась показать Айн Рэнд, но каждому миру нужен некий ориентир, некая модель идеального состояния. В Америке это модель многим пришлась по душе, но нужна ли нам такая модель? Мой ответ скорее отрицательный.

В данной статье мы коснемся творчества Алисы Зиновьевны Розенбаум, выехавшей по визе в 1925 году на учебу в США и получившей здесь гражданство. Дочь фармацевта, приложив немало усилий, «сделала себя сама» на американской земле, превратившись в признанного литературного классика и философа Айн Рэнд.

«Источник» - роман, написанный ею в 1943 году. Сначала он был неблагожелательно воспринят критикой, однако уже через пару лет это произведение, превратившись в бестселлер, заняло видное место в американской литературной классике. Что подтолкнуло Айн Рэнд к написанию романа? Идея ценности человеческого гения, человеческого эго для всего общества, индивидуализм, противостоящий серости, протест против расстрела в 1937 г. в далекой России Льва Беккермана, который был первой любовью Алисы?

Главный герой и героиня

Главным героем романа Айн Рэнд «Источник» является человек творческой Говард Рорк. Этот неординарный образ отражает философские взгляды писательницы, которые предельно кратко можно охарактеризовать как рациональный индивидуализм. Наш архитектор считает смешным советоваться с другими, ведь человек должен четко представлять, чего он хочет добиться в жизни. В противовес «командному», «муравьиному» коллективизму Рорк ощущает глубокую личную потребность творить и изменять мир. Он харизматичен, принципиален и последователен в отстаивании своих взглядов на потребность обладать необходимой степенью свободы.

Непростой центральный женский образ представляет книга «Источник». Айн Рэнд изображает деловую молодую женщину Доминик Франкон, которая также не изменяет своему «я». Перед обретением семейного счастья в браке с Говардом Рорком она дважды побывала замужем - за Питером Китингом и Гейлом Винандом.

Ближний круг общения

Человеком, неспособным выбрать путь главного героя, является его друг и сокурсник Питер Китинг. Он, к сожалению, желает следовать только внешней стороне успеха, не имея для этого внутреннего стержня. На его примере показывает историю большинства профессионалов со сломанными судьбами Айн Рэнд. «Источник» раскрывает причину его жизненного поражения - отказ от своего «я» в угоду интересам «нужных людей». Писательница рельефно осветила причину его кризиса - жизненную дезориентацию, подмену реального желания стать великим желанием того, чтобы его таковым считали другие люди.

Гейл Винанд, владелец газеты «Знамя», - человек более цельный. Однако, обладая качествами организатора и лидера, он постепенно ослабляет, нивелирует свой потенциал, следуя мнению представителей влиятельных слоев общества. В прошлом, при построении карьеры, он был индивидуалистом. Вспоминая начало своей карьеры, крутой редактор шутил, что очевидный минус (тогда ему никто не помогал) породил и плюс (зато никто не мешал). Впрочем, в конце романа, потеряв свое эго в угоду окружения, Винанд также терпит фиаско.

Айн Рэнд изображает в романе и открытого идейного оппонента Говарда, критика и журналиста Эллсворта Тухи - коллективиста по своим убеждениям, действующего нечистоплотными методами. Это низкий и подлый человек.

Неоконченный институт, неперспективное место работы

Говард Рорк с юности бескомпромиссно идет своим жизненным путем. Воспринимая архитектуру как дело всей своей жизни, он отказывается от классических методов проектирования зданий, вступая в конфликт с преподавателями Стентонского технологического института. Он предпочитает быть исключенным, но оставаться верным своим идеалам. Молодой идеалист находит в Нью-Йорке малоизвестного, но самодостаточного и креативного архитектора Генри Камерона, творчество которого считает достойным и перспективным. Впрочем, это бюро вскоре становится банкротом. Говард меняет несколько мест работы в разных компаниях. Не уступая попыткам коллег повлиять на свое видение архитектуры, он предпочитает бросить ее и устроиться работать каменотесом.

Личность Питера Китинга

Книга «Источник» показывает и другое, прагматичное начало жизненного пути. Питер Китинг, в отличие от него, идет проторенным путем. Он оканчивает институт и идет работать в топовое архитектурное агентство. Молодой карьерист не чувствует душевного дискомфорта, угождая клиентам. В то же время его отношение к искусству архитектуры формально. Свои душевные силы он тратит на достижение внешнего лоска в работе. Сталкиваясь же с проблемой, Питер знает, что подсказка Говарда Рорка ему наверняка поможет.

Начало знакомства Говарда и Доминик

Тема любви - изюминка многих романов, не исключение и книга «Источник» Айн Рэнд. Отзывы свидетельствуют, что человеческие отношения в ней изображены мастерски. Доминик, дочь Гая Франкона, владельца карьера, где работает Говард Рорк, симпатизирует ему. Однако общение этих двух молодых людей с сильным эго заходит в тупик, закончившись грубым сексом. Девушка даже не узнала имени сумасбродного каменотеса.

Ловушка для индивидуалиста

Рорк же возвращается в Нью Йорк для работы по специальности. Наконец его творчество замечают. Однако Эллсворд Тухи, ведомый неприятием личности главного героя, решает уничтожить его газетной клеветой. Его расчет верен. Сначала журналист провоцирует Рорка на нестандартное архитектурное творчество. Для этого он уговаривает заказчика Хоптона Стоддарда поручить Говарду строительство храма человеческого духа. Тот создает действительно оригинальный проект, причем в нем предусмотрена фигура обнаженной женщины как архитектурный элемент. (Они опять встретились в Нью-Йорке с Доминик, и та ему позировала для создания скульптуры.)

Эллсворд убеждает Хоптона в некомпетентности исполнителя, и тот инициирует суд. «Традиционные» архитекторы, недолюбливающие «белую ворону» Рорка, свидетельствуют против него. Заступническое выступление на суде Доминик не помогло. Говарда осудили. Кстати, против обвиняемого свидетельствовал и его бывший однокурсник Питер Китинг. Эллсворд торжествует.

Личная жизнь Доминик

После суда Доминик Франкон, пытаясь разобраться в своих чувствах к Рорку, решает прекратить отношения. Она выходит замуж за Питера Китинга. Она изо всех сил помогает ему делать карьеру в архитектурной компании. И это заходит настолько далеко, что женщина по уговору с мужем отдается редактору известной газеты Гейлу Винанду. Тот влюбляется в молодую женщину и, в свою очередь, делает ей предложение. Доминик, разочарованная в Питере, соглашается. Бывший муж в качестве компенсации моральных издержек получает дорогой заказ.

Однако, несмотря на состоявшийся суд, к Рорку обращаются клиенты. Судьба часто иронична. Волей случая происходит одна из ее мистификаций. Для строительства своего нового семейного гнездышка преуспевающий редактор Винанд по своей воле выбирает архитектора, чьи здания ему неизменно нравятся, а именно Говарда Рорка. Они становятся друзьями. Бизнесмен не знает, что его супруга и архитектор ранее имели отношения.

Питер использует Рорка

В это время карьеристу Китингу удается получить задание на разработку государственного перспективного и сложного проекта - застройки района Кортланд. Дома эконом-класса должны впоследствии стать стандартом для подобного строительства в различных регионах. Питер обращается за помощью к Рорку. Тот, будучи заинтересованным в подобной работе как профессионал, соглашается анонимно и бесплатно сделать ее. Уговор прост: Китинг должен построить здание, строго соответствующее разработанному проекту.

Однако Говард, возвратившись из отпуска, обнаружил, что договоренность нарушена. Его эго оскорблено. Он в гневе уничтожает построенное здание, взорвав его. При этом Доминик отвлекает сторожа. Газета Винанда сначала выступает в поддержку Рорка, а затем, под давлением профсоюза - против.

Хэппи-энд

Развязка романа подтверждает мысль о том, что талантливый человек талантлив не только в своей профессиональной сфере. Блестящая речь обвиняемого в защиту самого себя убеждает судей в его невиновности. Рорк убедительно рассказывает о роли эго и индивидуализма в настоящем творчестве. Доминик и Говард женятся. Подтверждается цитата Айн Рэнд о том, что только человек, который любит себя, может в полной мере понять и полюбить другого.

Газета Винанда закрывается из-за проблем. Богач просит Рорка спроектировать для себя небоскреб как памятник духовной силе, которая могла бы быть у него самого, при этом бывший редактор признает, что Говард обладает ею.

Роман заканчивается сценой встречи супругов Рорков и Гейла Винанда на крыше уже построенного здания.

Главная идея романа

Единственный критерий ценности окружающих людей, который Говард Рорк признает, - это их личная независимость. Эту краеугольную идею преподносит своим читателям Айн Рэнд. «Источник» - это книга о человеческом достоинстве, о его первичном значении для любого человека. И единственный критерий, лакмусовая бумага, определяющая, обладает ли им человек в действительности, - это степень его независимости.

Вывод

Счастливую судьбу имеет роман «Источник» Айн Рэнд. Отзывы о нем многочисленны, имеется внушительная фильмография, тираж книги превышает 7 миллионов экземпляров. Случайно ли это? В значительной мере для читателей притягателен заложенный в романе интеллектуальный потенциал. Философия объективизма красной нитью проходит сквозь цитаты Айн Рэнд. «Источник» - тот роман, который стоит прочитать каждому. Это поможет осознать очевидную истину, что индивидуализм действительно является одним из двигателей прогресса. Ведь эго движет учеными, людьми творческих профессий, спортсменами, искусными мастерами.