Павлов Дмитрий Григорьевич. За что расстреляли генерала? За что расстреляли генерала Павлова
Катастрофа на Западном фронте, созданном на базе Западного особого военного округа, стала одной из самых трагических страниц в первые дни войны. Уже 28 июня были захвачены Минск и Бобруйск, западнее белорусской столицы попали в окружение 3-я и 10-я армии, а остатки 4-й армии отошли за Березину. Создалась угроза быстрого выхода подвижных соединений врага к Днепру и прорыва к Смоленску. Руководители Западного фронта — командующий генерал армии Д.Г. Павлов, начальник штаба генерал-майор В.Е. Климовских, начальник связи генерал-майор А.Т. Григорьев, командующий 4-й армией генерал-майор А.А. Коробков и ряд других военачальников в первые дни июля они были отстранены от своих постов. А затем преданы суду военной коллегии Верховного суда СССР и расстреляны. Чуть позднее, в сентябре 41-го та же участь постигла командующего артиллерией фронта генерал-лейтенанта Н.А. Клича.
Роковая ошибка Сталина
Среди историков нет разногласий в том, что эта мера была не чем иным, как попыткой Сталина переложить на военачальников всю вину за поражения в начале войны и тем самым сохранить в неприкосновенности собственную репутацию. Комплекс документов, имеющихся в распоряжении специалистов, позволяет именно на вождя возложить основную ответственность за то, что войска Красной Армии встретили вражеское нападение на положении мирного времени.
Из опасения дать немцам хоть малейший повод к агрессии (хотя их целенаправленная подготовка к войне не оставляла сомнений), Сталин запрещал военному руководству самые элементарные действия по приведению войск в необходимую степень боевой готовности. Жестко пресекались все попытки командующих войсками округов, в том числе Западного особого, заранее выдвинуть на боевые позиции к границе хоть какие-то дополнительные силы.
Просчет в определении вероятных сроков нападения Германии стал наиболее роковым в ряду трагических ошибок руководства СССР. Вследствие него не было сделано главное — войска прикрытия, предназначавшиеся для отражения первого удара противника и выигрыша времени для развертывания второго эшелона оборноы, своевременно не привели в полную боевую готовность.
Политическая расправа
Сама процедура установления круга виновных выглядела политическим заказом. 30 июня Павлов был отстранен от должности и вызван Сталиным в Москву. Генерал пробыл в столице несколько дней, встретившись лишь с начальником Генштаба генералом армии Жуковым . Сталин его не принял и приказал возвращаться «туда, откуда приехал», хорошо зная, что бывший командующий до штаба фронта не доедет.
4 июля по дороге в Гомель, где к тому времени размещался штаб Западного фронта, Павлов был арестован. Процедуру ареста контролировал начальник Главного управления политической пропаганды РККА армейский комиссар 1 ранга Мехлис, по совместительству назначенный членом военного совета фронта. Ему же было поручено определить круг лиц из командного состава фронта, которые вместе с бывшим командующим должны были предстать перед судом, и сформулировать правдоподобное обоснование расправы над ними.
6 июля 1941 г. Мехлис собственноручно составил на имя Сталина телеграмму следующего содержания, которую, кроме него, подписали командующий фронтом Маршал Советского Союза Тимошенко и еще один член военного совета фронта Пономаренко:
«Военный совет установил преступную деятельность ряда должностных лиц, в результате чего Западный фронт потерпел тяжелое поражение. Военный совет решил:
1. Арестовать быв[шего] нач[альника] штаба фронта Климовских, быв[шего] заместителя командующего ВВС фронта Таюрского и начальника артиллерии фронта Клич[а].
2. Предать суду военного трибун[ала] командующего 4-й армией Коробкова, командира 9-й авиадивизии Черных, командира 42 сд Лазаренко, командира танкового корпуса Оборина.
3. Нами арестованы — начальник связи фронта Григорьев, начальник топографического отдела фронта Дорофеев…
Просим утвердить арест и предание суду перечисленных лиц…"
В тот же день последовал ответ вождя, от имени Государственного Комитета Обороны одобрявшего произведенные аресты и приветствовавший «эти мероприятия как один из верных способов оздоровления фронта».
Судя по материалам следствия, Павлова и его бывших подчиненных жестоко пытали. Бывшего командующего фронтом вынудили дать признательные показания, что он был выдвиженцем «врага народа» Уборевича, расстрелянного в 1937 г. вместе с Тухачевским. На вопрос: «Вы как заговорщик открыли фронт врагу намеренно?» Павлов по существу дал утвердительный ответ.
22 июля в ходе скоротечного судебного заседания под председательством Ульриха он нашел в себе мужество отвергнуть обвинения во враждебной деятельности, признав себя виновным лишь в том, что войска округа заранее не были приведены в состояние полной боевой готовности.
По приговору суда Павлов, Климовских, Григорьев и Коробков были признаны виновными в том, что они проявили трусость, бездействие, нераспорядительность, допустили развал управления войсками, сдачу оружия и боеприпасов противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций частями фронта, тем самым дезорганизовали оборону страны и создали возможность противнику прорвать фронт советских войск. Их приговорили к расстрелу, и в тот же день приговор был приведен в исполнение.
Это была расправа, прикрытая инсценировкой суда, ибо приговор основывался только на показаниях подсудимых, никакие оперативные документы при этом к разбирательству не привлекались, и показания свидетелей не заслушивались.
Записка генерала Сандалова
Первым, кто официально поднял вопрос о невиновности расстрелянных генералов, был генерал — полковник Л.М. Сандалов. Его дочь Татьяна Леонидовна передала редакции его докладную записку и письмо, которые публикуются впервые.
СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКА Л. М. САНДАЛОВА НАЧАЛЬНИКУ ВОЕННО-НАУЧНОГО УПРАВЛЕНИЯ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР ГЕНЕРАЛУ АРМИИ В.В. КУРАСОВУ
Войска Западного Особого военного округа, в том числе и 4 А, в течение начального периода Великой Отечественной войны почти целиком были разгромлены. В тот период я был начальником штаба 4-й армии.
Виновато ли командование войсками ЗОВО (переименованное с первых дней войны в командование войсками Западного фронта) и командование 4 А в разгроме войск в начальный период войны?
Для того чтобы ответить на этот важный и сложный вопрос, следует, на мой взгляд, предварительно ответить на другой вопрос: смогло ли бы любое другое командование войсками округа и армии предотвратить этот разгром?
Едва ли кто возьмется доказать возможность предотвращения разгрома войск округа и при другом более талантливом составе командования войсками округа.
Ведь войска соседних с ЗОВО Прибалтийского и Киевского военных округов были также разгромлены в начальный период войны, хотя главный удар врага и не нацеливался против войск этих округов.
Следовательно, поражение войск наших западных приграничных военных округов зависело, в конечном счете, не от качества управления войсками, а случилось:
— во-первых, вследствие более слабого технического оснащения и более слабой подготовки войск и штабов Красной Армии по сравнению с армией гитлеровской Германии
— во-вторых, вследствие внезапности нападения полностью отмобилизованной и сосредоточенной к нашим границам фашистской армии против не приведенных в боевую готовность наших войск.
В этих основных причинах разгрома войск приграничных военных округов доля вины командования войсками округов и армий невелика, что, на мой взгляд, не требует особых доказательств.
Против войск ЗОВО был направлен главный удар и, в частности, из четырех танковых групп, игравших основную роль в наступательной операции немцев, две танковые группы наступали против войск ЗОВО. С другой стороны, быстрота разгрома войск Западного округа, несомненно, в чем-то зависела и от слабого управления войсками со стороны командования войсками ЗОВО и армий.
Причиной слабого управления войсками ЗОВО в значительной мере является более чем неудачный состав командования войсками ЗОВО и в первую очередь несоответствие своей должности самого командующего войсками округа.
Генерал армии ПАВЛОВ, не имея опыта в командовании войсковыми соединениями (исключая командование в течение непродолжительного срока танковой бригадой), после участия в войне в Испании был назначен начальником АБТУ Красной Армии, а за год до войны командующим войсками ЗОВО. Не имея ни опыта в управлении войсками, ни достаточного военного образования и широкого оперативного кругозора, генерал армии ПАВЛОВ растерялся в сложной обстановке начального периода войны и выпустил из рук управление войсками. Такими же случайными и не соответствующими своим должностям были командующий ВВС ЗОВО КОПЕЦ и командующий артиллерией округа КЛИЧ.
И тот, и другой, так же, как и сам ПАВЛОВ, были участниками войны в Испании и опыта в управлении войсковыми соединениями не имели: КЛИЧ до командировки в Испанию весьма продолжительное время был преподавателем и начальником кафедры артиллерии в академии, а КОПЕЦ до войны в Испании командовал авиаэскадрильей (в первые дни войны КОПЕЦ застрелился).
Можно ли было назначать ПАВЛОВА, КОПЕЦ и КЛИЧА с их легким военно-научным багажом и опытом на такие высокие должности в самый важный военный округ Красной Армии? Ответ очевиден.
Резюмирую изложенное:
1. Основная вина в разгроме войск ЗОВО в начальный период войны должна быть с командования войсками ЗОВО снята.
2. Более тяжелая доля вины командования войсками ЗОВО в разгроме войск округа по сравнению с командованием соседних военных округов проистекает из-за неудачного состава командования ЗОВО предвоенного периода, и часть этой вины поэтому ложится на тех, кто утвердил такой состав командования округа.
3. Никакого заранее намеченного умысла по разгрому войск округа или способствованию разгрому войск со стороны всего командования округа и его отдельных лиц не было.
4. Судимость с представителей командования войсками ЗОВО должна быть снята.
Фрагмент письма генерал-майора И.И. Семенова
генерал-полковнику Л.М. Сандалову:
«Я лично от начала и до конца был непосредственным участником этих событий. Со всей ответственностью могу сказать, что ни паники, ни растерянности с их (Павлов и его заместители — Ю.Р.) стороны не было. Все, что можно было сделать в тех тяжелых условиях, делалось, но было поздно, мы расплачивались за упущенное время и за то, что были успокоены и верили, вернее, нас заставляли верить, что немцы наши чуть ли не друзья, вспомните заявление ТАСС и снимки в газетах.
Лично я предлагал Климовских и Павлову за две-три недели до начала войны поднять войска по плану прикрытия, но они на это не пошли, было прямое указание не делать этого.
Эх, Леонид Михайлович! Если бы мы это сделали хотя бы за неделю до войны, разве бы мы дали немцам так быстро продвигаться, даже несмотря на их превосходство?"
Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 31 июля 1957 г. приговор от 22 июля 1941 г. в отношении Д.Г. Павлова, В.Е. Климовских, А.Т. Григорьева и А.А. Коробкова и приговор от 17 сентября 1941 г. в отношении Н.А. Клича были отменены, и дела на них производством прекращены за отсутствием в их действиях состава преступления.
Юрий Рубцов — полковник, член Российской ассоциации историков Второй Мировой войны
К середине июля 1941 г. Красная армия была на грани катастрофы. Поражение войск Западного фронта привело к прорыву на минском направлении, где в обороне советских войск образовалась огромная брешь шириной более 400 км!
Если на других фронтах советским войскам удалось уже в первые дни войны сорвать планы германского командования, то на направлении действий группы армий «Центр» (против Западного фронта) немцы одержали победу, вдвое превосходившую поставленные задачи.
«...войска выступили к границе по боевой тревоге совершенно неподготовленными. Неприкосновенный запас оружия и прочего боевого имущества не был заранее расписан и подготовлен для выдачи на руки частям, что вызвало ряд вопиющих безобразий в течение всего периода боевых действий... Во многих случаях целые артиллерийские батареи оказались на фронте без снарядов, запасные стволы к пулеметам не были подогнаны, винтовки выдавались непристрелянными, а многие бойцы и даже одно из стрелковых подразделений... дивизии прибыли на фронт вовсе без винтовок и противогазов. Несмотря на громадные запасы вещевого имущества, многие бойцы были посланы в бой в совершенно изношенной обуви, полубосыми, большое количество красноармейцев было без шинелей. Командирам и штабам не хватало карт района боевых действий. Все рода войск, в особенности пехота, обнаружили неумение действовать на поле боя, маневрировать, сочетать движение и огонь, применяться к местности... Танковые войска были использованы неумело, вследствие чего понесли тяжелые потери...» и т. д. и т. п.
Это цитата из приказа наркома Ворошилова №0040 от 04.09.1938 г. («ВИЖ», 1989 г, №6) по итогам Главного военного совета Красной армии, где рассматривались результаты боев на Халхин-Голе, которыми руководил впоследствии расстрелянный Блюхер. В 41-м все повторилось, но уже на Западном фронте, которым руководил генерал армии Павлов...
Дмитрий Григорьевич Павлов
Родился 4 ноября 1897 г. в деревне Ванюх Костромской губернии в семье крестьянина-бедняка. Окончил 4 класса сельской школы и Суховерховское училище. В Первую мировую добровольцем ушел на фронт, дослужился до старшего унтер-офицера. В 1916 г. был ранен и взят в плен, освобожден в январе 1919-го.
25 августа 1919 г. призван в Красную армию и направлен в 56-й продовольственный батальон, служил делопроизводителем продотряда в Левашовской и Климовской волостях.
В декабре поступил на Костромские пехотные курсы комсостава, по окончании которых попал на Южный фронт. После экзамена в инспекции кавалерии 13-й армии направлен в 8-ю казачью кавалерийскую дивизию, где служил в отдельном запасном дивизионе командиром взвода, сотни и дивизиона. Был под Перекопом, сражался с махновцами. Затем переведен в инспекцию кавалерии 13-й армии.
В декабре 1920 г. переведен в инспекцию кавалерии Южного фронта, а оттуда направлен в Омскую объединенную высшую военную школу Сибири на кавалерийское отделение.
В должности помкомполка 6-й Алтайской отдельной кавалерийской бригады сражался против бандформирований. В 1923 г. участвовал в боях с басмачами на Туркестанском фронте.
В 1925-1928 гг. учился в Военной академии им. М.В.Фрунзе. По окончании назначен командиром 75-го кавалерийского полка 5-й отдельной Кубанской кавалерийской бригады (Даурия). В 1929 г. полк Павлова отличился в боях на КВЖД.
В 1931-м учился на Академических курсах технического усовершенствования начсостава при Военно-транспортной академии в Ленинграде. По окончании командовал 6-м механизированным полком в Гомеле, а затем 4-й отдельной мехбригадой.
В 1936-1937 гг. участвовал в боях в Испании, где командовал танковой бригадой и объединял командование групп от 11 до 9 бригад, за что ему присвоено звание Героя Советского Союза (вручена медаль «Золотая Звезда» №30).
С июля по ноябрь 1937 г. - замначальника автобронетанкового управления РККА.Затем - начальник АБТУ в звании комкор. Участвовал в советско-финляндской войне 1939-40 гг. Кандидат в члены ЦК КПСС с 1939 года. Депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва. Награжден тремя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, медалью «XX лет РККА». В июне 1940 г. возглавил Белорусский особый военный округ. С 1941-го генерал армии.
Бездарность?
До начала войны Павлов имел в своем подчинении управления 3-й, 10-й и 4-й армий, расположенные возле границы, и 13-й, находившейся в тыловом районе.
Войска Павлова уступали армиям фон Бока (командующий группой армий «Центр») в живой силе и артиллерии, имея примерное равенство в самолетах, в танках было полуторакратное превосходство советской стороны.
С первого дня войны на Западном фронте из имевшихся 1685 исправных самолетов осталось около 950. Третья танковая группа немцев обошла правый фланг 3-й армии. Между Северо-Западным и Западным фронтами образовался разрыв (около 130 км), в который устремились танковые соединения вермахта.
Из-за потери управления войсками, прежде всего из-за неналаженной связи штаб округа предвидеть угрозу не сумел. Павлов командовал вслепую.
Поэтому 25 июня соединения и части 3-й и 10-й армий, расположенные в белостокском выступе, были охвачены с обоих флангов. И приказ Ставки Верховного Главнокомандования об отводе войск на линию Лида - Слоним, Пинск выполнить было нереально: в направлении на Минск оставался узкий коридор (менее 60 км). К тому же армии постоянно атаковал противник.
Танковые группы Гота и Гудериана продвинулись в глубь советской территории на 200-250 км. Свыше 60 фронтовых складов и баз с вооружением, амуницией и топливом были либо уничтожены, либо захвачены. Фронт потерял от 50 до 90% запасов горючего, боеприпасов, вещевого и автобронетанкового имущества, продфуража.
Таким образом, войска Западного фронта в начале войны потерпели тяжелейшее поражение. Из 44 дивизий 24 были разгромлены полностью, остальные 20 потеряли от 30 до 90% сил и средств. За 17 дней из 678 тыс. человек фронт потерял около 420 тыс.
Немецко-фашистские войска к 10 июля продвинулись на западном направлении вглубь до 450-600 км, вышли на рубеж Днепр - Западная Двина. Белоруссия была потеряна, создалась угроза прорыва на Смоленск.
Западный фронт не смог остановить врага и создать устойчивую оборону. Не оправдал надежд и не выполнил возложенные на него обязанности генерал армии Павлов.
Стрелочник?
Фронт, которым командовал Дмитрий Григорьевич, подвергся наиболее сильному удару, хотя мог успешнее сопротивляться. Были и объективные причины, из-за которых и Павлов, и иные командующие войсками приграничных округов потерпели поражения в 1941-м. Поэтому некоторые военачальники стремились сделать Павлова крайним.
Высшее военное руководство РККА допустило ошибку, полагая, что вступление в сражение главных сил сторон не совпадет по времени с началом военных действий. Расчеты строились исходя из т. н. начального периода войны (примерно 2 недели), в течение которого планировали произвести мобилизацию. Собственно, отсутствие этого периода и стало «внезапностью» для Тимошенко, Жукова и поверившего их расчетам Сталина.
Жуков признал, что внезапным было не нападение, а его характер: «Внезапный переход в наступление в таких масштабах, притом сразу всеми имеющимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами, то есть характер самого удара во всем объеме нами не был предусмотрен. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б.М.Шапошников, К.А.Мерецков и руководящий состав Генштаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов» («Воспоминания и размышления», с. 272).
По настоянию Сталина, мол, готовились защищать Украину, и поэтому на Западном фронте войск оказалось недостаточно. Но ведь на карте было видно, что немцам до Киева ближе от Бреста, чем от Перемышля...
Разве Сталин оказался неправ? Ведь Гитлер первым делом захватил именно Украину, задержав поход на Москву. Другое дело, что удар по Украине он наносил во фланг - через разгром Западного фронта и последующий поворот части сил на юг.
21 августа Гитлер издал знаменитую директиву (исх. №441412/41), которую впоследствии раскритиковали немецкие генералы. В ней говорилось: «...1. Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа... 2. На редкость благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате выхода наших войск на линию Гомель, Почеп, должна быть незамедлительно использована для проведения операции смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр» по сходящимся направлениям...» (Гальдер Ф.Военный дневник. - М., 1971, т.3, кн. 1, с. 296). Выходит, стратегическое значение Украины Гитлер оценивал точно так же, как и Сталин. И действовал соответствующим образом.
Катастрофическое поражение войск Западного фронта обусловило миллионы последующих жертв. Тем не менее, несмотря на обстоятельства, не зависящие от Павлова, его вина нисколько не уменьшается.
Предатель?
Павлова арестовали 4 июля в Довске. На первых допросах он полностью отрицал свое участие в антисоветской и шпионской деятельности, пытаясь пояснить неудачи Западного фронта независящими от него причинами - превосходством немцев, действиями подчиненных и т. д. Но 9 июля признал себя предателем и участником заговора.
Не будем цитировать признания Павлова, ибо на суде (22 июля) он опроверг эту часть своих показаний, пояснив их «невменяемым состоянием» и желанием поскорее закончить следствие с тем, чтобы на суде рассказать всю правду. Однако и в этом случае Павлов признает ряд довольно интересных фактов, которые в то время трактовались именно как предательство и антисоветская деятельность.
На суде председательствующий В.Ульрих напомнил генералу его застольные разговоры с Мерецковым (рассказанные обвиняемым в ходе следствия).
«УЛЬРИХ : На предварительном следствии... вы дали такие показания: «Для того, чтобы обмануть партию и правительство, мне известно точно, что Генеральным штабом план заказов на военное время по танкам, автомобилям и тракторам был завышен раз в 10. Генеральный штаб обосновывал это завышение наличием мощностей, в то время как фактически мощности, которые могла бы дать промышленность, были значительно ниже... Этим планом Мерецков имел намерение на военное время запутать все расчеты по поставкам в армию танков, тракторов и автомобилей». Эти показания вы подтверждаете? ПАВЛОВ : В основном да. Такой план был. В нем была написана такая чушь. На основании этого я и пришел к выводу, что план заказов на военное время был составлен с целью обмана партии и правительства» (цит. по: Зенькович Н.Маршалы и генсеки. - М., 2000, с. 398-471).
Понимал ли Павлов, признавая себя виновным, что подписывает себе смертный приговор, даже если бы ему удалось убедить судей, что его показания на следствии даны в невменяемом состоянии? Не мог не понимать! Тем более он прекрасно знал, что Мерецков арестован на десять дней раньше - 23 июня.
Кстати, Мерецков (человек с довольно странной биографией, требующей отдельного анализа) в июле 1941-го в ходе допросов поведал, что Павлов был отправлен в Испанию по протекции Уборевича (одного из руководителей заговора 37-го) с тем, чтобы продвинуть его по службе. В декабре 1936 г. по приезде Павлова в Испанию Мерецков, согласно его показаниям, принял все меры, чтобы создать ему боевой авторитет. Павлова назначили генералом танковых войск Республиканской армии. А 21.06.1937г. он получил звание Героя Советского Союза и впоследствии вышел в «большие танковые начальники»...
Разгильдяй?
Сегодня, когда доступ к архивным материалам значительно расширился, исследователи ставят под сомнение традиционные трактовки развития ситуации в последние предвоенные дни. В частности, когда же был отдан приказ о приведении войск в боевую готовность?
С подачи Жукова бытует версия, что Сталин-де не давал развернуться генералам и подчиненным им войскам. И только вечером 21 июня была отдана известная директива о приведении войск в боеготовность, да и то с оговоркой «не поддаваться на провокации».
Однако объективные данные и простейший анализ свидетельствуют об обратном. Так, в хрущевские годы бывший нарком ВМФ Н. Г.Кузнецов в своих мемуарах («Накануне») напишет, что он втайне(!) от Сталина привел флот в боевую готовность. Само по себе это подозрительно и неправдоподобно.
Скажем, президент Академии военных наук РФ генерал армии М.Гареев, отстаивая традиционную версию (жуковскую), все же пишет, что Кузнецов действовал «конечно, не тайно и не вопреки И. В.Сталину, а по его указанию » («ВИЖ», 2001, №6).
А были ли указания о приведении войск ЗапОВО в боевую готовность до директивы от 21 июня? Были! На суде 22 июля военюрист А.М.Орлов задал следующий вопрос подсудимому, проходившему по делу вместе с Павловым, - бывшему начсвязи Западного фронта генерал-майору А. Т.Григорьеву.
«ОРЛОВ : Вы дали такие показания: «Выезжая из Минска, мне командир полка связи доложил, что отдел химвойск не разрешил ему взять боевые противогазы из НЗ . Артотдел округа не разрешил ему взять патроны из НЗ , и полк имеет только караульную норму по 15 штук патронов на бойца, а обозно-вещевой отдел не разрешил взять из НЗ полевые кухни . Таким образом, даже днем 18 июня довольствующие отделы штаба не были ориентированы, что война близка... И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска не были приведены в боевую готовность ». ГРИГОРЬЕВ : «Все это верно.» (Зенькович. Указ. соч., с. 466, выделено мной. - Авт. )
Следовательно, существовала некая телеграмма начальника Генштаба Жукова от 18 июня о приведении войск в боевую готовность. И «отделы штаба» округа должны были быть «ориентированы, что война близка», а войска округа - «приведены в боевую готовность» . Исполнение указанной директивы от 18 июня - выдача боевого имущества из НЗ - также свидетельствует о том, что ставилась задача привести войска в боевую готовность.
И судя по обвинению, предъявленному Павлову, ему ставилось в вину то, что он не отдал приказов соответствующим отделам штаба округа, и это обусловило как неготовность войск Западного фронта к встрече противника, так и дальнейший разгром фронта, что поставило на грань катастрофы всю Красную армию. В частности, окружение войск под Киевом - прямое следствие поражения Западного фронта.
Почему в советской историографии практически не встретишь упоминаний о директиве 18 июня, предписывавшей привести войска в боевую готовность? Потому что всех устраивало свалить вину на Сталина. Благо, когда писались мемуары, его уже не было в живых.
В политическом и пропагандистском плане руководству СССР было удобно пояснять причины поражений начального периода войны «внезапностью нападения» и «глупостью Сталина», якобы «верившего Гитлеру». Мемуаристам - генералам, адмиралам и маршалам - такая трактовка позволяла скрыть собственную бездарность, растерянность первых дней войны, а кому-то - панику и трусость. А так все просто: «Сталин, мол, нас не предупредил». Генералы, оказывается, понятия не имели, зачем их держат в армии. Выгодно это было и Жукову: он как начальник Генштаба был виноват в поражениях начального периода войны. А в наши дни добавилась, видимо, и еще одна причина - многочисленные публикации, подобные «трудам» фальсификатора Резуна (Виктора Суворова) о том, что СССР якобы готовился нападать первым. Обнародовать данные о приведении войск в боевую готовность за несколько дней до начала войны - означало дать резунам-суворовым еще один аргумент.
По законам военного времени
28 июля был отдан приказ за подписью Народного комиссара обороны СССР И.Сталина №0250, в котором говорилось, что «бывший командующий Западным фронтом Д.Г.Павлов и бывший начальник штаба того же фронта В.Е.Климовских с начала военных действий немецко-фашистских войск против СССР проявили трусость, бездействие власти, отсутствие распорядительности, допустили развал управления войсками, сдачу оружия и складов противнику, самовольное оставление боевых позиций частями Западного фронта и этим дали врагу возможность прорвать фронт...». Сообщалось, что Верховным судом Союза ССР Павлов Д.Г., Климовских В.Е., Григорьев А.Т.и Коробков А.А.лишены военных званий и приговорены к расстрелу. Приговор приведен в исполнение.
Заканчивался приказ суровым предостережением: «Предупреждаю, что и впредь все нарушающие военную присягу, забывающие долг перед Родиной, порочащие высокое звание воина Красной армии, все трусы и паникеры, самовольно оставляющие боевые позиции и сдающие оружие противнику без боя, будут беспощадно караться по всей строгости законов военного времени, невзирая на лица. Приказ объявить всему начсоставу от командира полка и выше».
Был ли Павлов предателем или просто разгильдяем - на сегодняшний день однозначного ответа на этот вопрос нет. В любом случае на его примере Сталин решил сделать нечто вроде назидания остальным офицерам и генералам, повысить их мотивировки к ответственному отношению к своим должностным обязанностям, дисциплине, выполнению приказов командования. В какой-то мере это, видимо, удалось. Но была и обратная сторона медали - страх среди высшего командного состава, боязнь оказаться крайним, на которого спишут вину за те или иные неудачи. Возможно, предательство Власова, не пожелавшего стать «козлом отпущения» за поражения 2-й ударной, как раз и было следствием «наглядного примера», продемонстрированного на генерале Павлове?..
Хотите быть в курсе всех самых последних новостей Смоленска? Предлагаем вам посетить сайт города Смоленска smolenskgorod.ru и перед вами откроется вся самая интересная информация о данном городе. Читайте новости Смоленска и будьте в центре всего происходящего!
Предыдущий пост вызвал резко негативную реакцию читателей, для меня неожиданную, о чем я сказала в комментах.
Правду нужно знать всю, а не только приятную - мы победители и не нам бояться всей правды о нас.
Если не разбираться во всех проблемах и сложностях самим, за нас это сделают наши враги и преподнесут нам потом геббельсовскую ложь, которой поверят многие, слышавшие только парадную отлакированную версию войны.
Именно так произошло в советское время, когда о причинах трагедии начала войны предпочитали умалчивать, в результате чего и появились версии резунов, которым многие поверили тогда, несмотря на откровенную лживость предателей.
Вот вам пример того, как современный белорусский историк честно и непредвзято разбирает один из самых известных эпизодов той трагедии -
Генерал армии Д. Г. Павлов и трагедия июня 1941 г
Исторические оценки генерала Дмитрия Григорьевича Павлова колеблются от признания его мучеником, несправедливо пострадавшим от сталинских репрессий, до осуждения, будто бы он сознательно подыгрывал немцам...
Кем же в действительности был Павлов?
В автобиографии, написанной Павловым 31 января 1938 г., он отмечает, что родился в 1897 г. в Костромской губернии в бедной крестьянской семье, окончил сельскую школу, затем 2-классное училище. В 1914 г. добровольцем поступил в царскую армию, служил рядовым, старшим унтер-офицером. В 1916 г. ранен, попал в немецкий плен, где содержался в лагерях, работал на фабрике и в шахтах Мариана-Грубе. Вернулся из плена домой 1 января 1919 года. В ВКП(б) вступил в ноябре 1919 года...
В Красную армию Павлов был мобилизован 24 августа 1919 года. Служил в 56-м продовольственном батальоне в Костроме. В марте 1920 г. направлен на Южный фронт, где сражался с бандами Махно, служил в инспекции фронта, командиром кавалерийского полка (г. Семипалатинск). В горном Алтае боролся с бандами Сальникова и Кайгородова. В 1923 г. был переброшен на Туркестанский фронт начальником истребительного отряда, воевал против банды Турдыбая. В августе того же года уже в Восточной Бухаре руководил операциями против банд Ибрагим-бека, Ала-Назара, Ходмана, Хаджи-Али. Командовал 75-м кавалерийским полком. В 1929 г. участвовал в боях в Маньчжурии, в которых его "полк выполнил четко, быстро и энергично все поставленные задачи". В 1931 г. назначается командиром 6-го механизированного полка, который дислоцировался в Гомеле. "С февраля 1934 по октябрь 1936 г. командовал 4-й отдельной механизированной бригадой (г. Бобруйск). О войне в Испании Павлов упоминает так: "С октября 1936 по июнь 1937 г. был в особой командировке, где командовал бригадой и объединял командование групп от 11 до 9 бригад со всеми техническими средствами". После Испании для генерала наступил головокружительный взлет: в июле 1937 г. он назначен заместителем, а в декабре - начальником автобронетанкового управления (АБТУ) РККА с присвоением воинского звания комкор. Не обошли Дмитрия Григорьевича и награды: два ордена Красного Знамени, грамота ВЦИК, золотые часы, орден Ленина, звание Героя Советского Союза. В 1939 г. Павлов участвует в боевых действиях в районе реки Халкин-Гол, в Советско-финляндской войне 1939 - 1940 годов. О своем военном образовании в автобиографии Дмитрий Григорьевич записал: "В Красной армии кончил: курсы комсостава, ВВШ (высшую военную школу. - И. Б.) Сибири - кавалерийское отделение, Военную академию им. Фрунзе, АКТУС ВТА (Академические курсы технического усовершенствования при Военно-транспортной академии. - И. Б.)"2.
Вместе с тем, как видно из послужного списка Павлова, ему не пришлось командовать корпусом, армией, группировками войск в военных операциях, он не прошел штабной школы. Жуков в докладе И. В. Сталину так охарактеризовал участие Павлова в боях в районе реки Халкин-Гол: "Павлов помог нашим танкистам, поделившись с ними опытом, полученным в Испании"3. Невысокого мнения о Павлове как военачальнике был и Хрущев. В 1940 г. последний присутствовал на испытаниях нового, тогда строго секретного танка Т-34, который на испытаниях водил лично Павлов, начальник АБТУ РККА. Хрущев в мемуарах отмечает мастерское вождение танка Павловым, он "на танке буквально летал по болотам и пескам...". Однако настроение Никиты Сергеевича резко изменилось после беседы с Павловым. "На меня он произвел удручающее впечатление, показался мне малоразвитым человеком. Я просто удивился, как человек с таким кругозором и с такой слабой подготовкой может отвечать за состояние автобронетанковых войск РККА...". Своими сомнениями Хрущев поделился со Сталиным, который отметил, что Павлов - "это знающий человек. Он знает, что такое танк, он сам воевал на танке" и хорошо показал себя в Испании4. Слово Сталина было решающим, вскоре Павлов пошел на очередное повышение - был назначен командующим войсками Западного особого военного округа (ЗапОВО).
Должность командующего войсками Западного особого военного округа, прикрывающего стратегическое направление на Москву, была нелегкой. После освобождения Западной Беларуси на ее территорию нужно было в срочном порядке передислоцировать и обустроить три общевойсковые армии. Титанические усилия требовались для оборудования территории Западной Беларуси как возможного театра военных действий, при этом нельзя было допустить, чтобы массовые отвлечения личного состава на хозяйственные работы подорвали дисциплину и боеготовность войск.
В Национальном архиве Республики Беларусь хранятся документы, которые Павлов направлял партийному и республиканскому руководству Белоруссии по вопросам оборонительного строительства. Так, 29 апреля 1941 г. он обратился в ЦК КП(б)Б и СНК БССР с предложением оказать помощь в завершении до 15 июня 1941 г. строительства 7 аэродромов, срочно организовать производство в Беларуси емкостей для хранения горючего, включить в план строительство параллельных шоссейным грунтовых дорог для гусеничной техники. Военный совет округа просил правительство Белорусской ССР до 15 июля 1941 г. завершить оборудование в городах зданий под госпитали, до 1 июня 1941 г. довести до плановых показателей запасы муки, крупы, консервов, а так же топлива на Белостоцкой, Брестской, Белорусской и Западной железных дорогах5.
Используя полномочия командующего особым военным округом, Павлов по вопросам оборонительного строительства обращался и в центральные правительственные и партийные органы СССР. Например, 18 февраля 1941 г. он направил донесение N 867 на имя Сталина, В. М. Молотова и С. К. Тимошенко, в котором просил выделить значительные средства на шоссейно-грунтовое строительство в Беларуси. "Считаю, что западный театр военных действий должен быть обязательно подготовлен в течение 1941 г., а поэтому растягивать строительство на несколько лет считаю совершенно невозможным"6.
Вместе с тем в деятельности Павлова ощущался недостаток опыта оперативного руководства войсками, обусловленный кадровым прыжком с должности командира бригады на командующего округом. Это наглядно показала оперативно-стратегическая игра на картах, которая состоялась в январе 1941 года. "Синими" (западной стороной) командовал Жуков, командующий войсками Киевского особого военного округа, "красными" (восточной стороной) - Павлов. В основу обстановки были положены события, которые могли сложиться на западной границе в случае нападения Германии на СССР. "Синяя" сторона была условно нападающей, "красная" - оборонялась. Данное мероприятие оперативной подготовки имело целью проверить реальность и целесообразность основных положений плана прикрытия западной границы и действий советских войск в начальный период войны. Генеральный штаб подготовил учебные материалы, в которых был отражен опыт военных действий немецких войск в Европе. Игра охватывала полосу действий от Восточной Пруссии до Полесья, соотношение сторон было следующим: "синие" имели более 60 дивизий, "красные" - более 50 дивизий. И те и другие имели мощную поддержку авиации. В ходе учения "войска" Жукова успешно прорвали оборону "войск" Павлова, овладели оперативной инициативой, быстро начали продвигаться вглубь Беларуси. Над "красными" нависла опасность расчленения их войск, окружения и разгрома. "Игра изобиловала драматическими моментами для восточной стороны, - отмечал Жуков. - Они оказались во многом схожими с теми, которые возникли после 22 июня 1941 г., когда на Советский Союз напала фашистская Германия..."7.
Разбор игры на картах состоялся в Кремле в присутствии Сталина и членов Политбюро. Во время доклада Павлова Сталин задал ему вопрос: "В чем кроются причины неудачных действий войск "красной" стороны?" Для Павлова выпал редкий шанс поднять в присутствии Сталина и членов Политбюро острые вопросы оборонительного характера, хотя бы проблему белостоцкого выступа, которая заключала в себе опасность будущего "котла", окружения и расчленения советских войск в начале войны. Однако Павлов не поднял ни одной острой проблемы, а поражение "красных" пытался свести к шутке, будто чего не бывает на военных играх. Сталину не понравилось его поведение. "Командующий войсками округа, - отметил Сталин, - должен владеть военным искусством, уметь в любых условиях находить правильные решения, чего у вас в проведенной игре не получилось"8.
Причем Павлов не только сам не поставил перед Сталиным наиболее острых проблем, но всячески препятствовал, когда затронуть их пытались другие военачальники. Жуков отметил, что укрепленные районы (УРы) на Беларуси возводятся близко от границы, они имеют невыгодную оперативную конфигурацию, особенно в районе белостоцкого выступа. Эти обстоятельства, по его оценке, давали противнику возможность ударить с районов Бреста и Сувалок в тыл нашей белостоцкой группировке. Кроме того, из-за небольшой глубины обороны укрепрайоны не смогут долго продержаться, ибо насквозь будут простреливаться артиллерийским огнем. Замечания Жукова были справедливыми. Казалось, для Павлова вновь появилась возможность, опираясь на авторитет Жукова, поставить вопрос об отводе войск с белостоцкого выступа и тем предупредить опасность возможного "котла". Но Павлов поступил по-иному, ограничившись едкой репликой в адрес Жукова: "А на Украине УРы строятся правильно?"9. Началась ненужная перепалка, а проблема белостоцкого выступа до начала войны осталась не разрешенной.
Некоторые исследователи считают, что основная причина неудач войск Западного фронта в начале Великой Отечественной войны кроется в том, что заблаговременно не были развернуты адекватные немецким советские группировки войск. Сработало правило: войск много, а воевать некому, то есть войска не были сосредоточены в нужное время и в нужном составе на направлениях главных ударов противника. Подсчитано, что 22 июня 1941 г. в полосе наступления 7, 12, и 20-й немецких танковых дивизий (более 600 танков) находились 128-я советская стрелковая дивизия и один полк 188-й стрелковой дивизии без артиллерии, которая находилась в летних лагерях на боевой учебе. Подобная ситуация сложилась и на левом фланге, в районе Бреста. И часто в этом обвиняют именно Павлова и подчиненных ему генералов. Но насколько справедлив такой приговор историков и специалистов?
Известно, что Сталин не давал согласия на создание крупных приграничных группировок, адекватных немецким. Но в литературе дают крайне слабые обоснования, почему Сталин поступал так, а не иначе...
Накануне войны Сталин потребовал от военной разведки ответа на вопрос: готова ли немецкая армия к военным действиям в условиях русской зимы? Оказалось, немецкая армия не располагает зимней формой одеждой в ее советском понимании. Зимой немецкие солдаты дополнительно получали лишь теплое белье и утепленную поддевку к шинели. Неизменными оставались ботинки, брюки, головной убор. Немецкие горючее и смазка при низких температурах густели, становились малопригодными для эксплуатации. По оценке советских военных специалистов, в таком состоянии немецкая армия не была готова воевать в зимних условиях России. Выход для Германии, по мнению советского руководства, возможен был только один: срочный пошив для восточной армии зимней одежды: полушубков, ватных брюк, валенок, шапок-ушанок и т.д. Для этого Германии пришлось бы на внешних рынках закупить около 20 млн. овчин, большие объемы шерсти, хлопка, что несомненно отразилось бы на мировых ценах и было бы замечено советской разведкой. Далее, по расчетам советских специалистов, Германии требовалось не менее 1,5 - 2 лет, чтобы из закупленных материалов изготовить теплую одежду для 5 млн. восточной армии. "Чтобы застраховать себя, уменьшим этот срок вдвое - до года, - заметил Сталин. - Значит Гитлер сможет быть готовым к войне против нас не раньше 1942 года", дав указание разведке собирать информацию о закупках Германией овчин, хлопка и иных материалов для пошива теплой одежды. По его мнению, как только такие факты будут установлены, с того момента в СССР будет включен "стратегический счетчик" отсчета времени до начала войны (не менее года).
Концепция "стратегического счетчика" рассматривалась Сталиным как фундаментальная основа его оценок и действий по отношению военных намерений Германии. В этом отношении примечателен такой факт: 14 мая 1941 г. бюро ЦК КП(б) Белоруссии обсудило доклад Павлова "Об обстановке на границе и состоянии войск округа". О результатах П. К. Пономоренко по телефону доложил Сталину. По свидетельству секретаря ЦК КП(б)Б Н. Е. Авхимовича, присутствовавшего при этом разговоре, беседа длилась около 40 минут. Сталин, на сообщения Пономоренко о сосредоточении немецких группировок у границы заметил, что это попытки спровоцировать нас на войну, поэтому нужно не поддаваться на провокации, нервы держать в кулаке. Германия нападать на нас не собирается10.
Документы по прикрытию белорусского участка западной границы СССР поражают тем, что ни в директиве наркома обороны СССР N 503859 от 14 мая 1941 г., ни в документах штаба ЗапОВО даже не упоминались сувалковская и брестская немецкие приграничные группировки. В них даже не было намека на необходимость создания адекватных советских группировок. Почему же, когда у наших ворот стоял грозный противник, мы даже не реагировали на его присутствие. Сегодня ясно: по сталинскому "стратегическому счетчику" Германии на подготовку к войне против СССР требовалось еще не менее года, следовательно, на тот момент адекватные немецким советские группировки попросту не требовались и не создавались. Поэтому упрекать и ставить в вину только Павлову отсутствие таких группировок несправедливо.
История распорядилась так, что Гитлер нашел другой выход из неподготовленности его армии к войне в условиях русской зимы - он пошел на СССР без стратегической паузы. Рассчитывая на "молниеносную войну", он бросил против СССР войска без запасов зимней одежды, и также как и Сталин, оглядывавшийся на "счетчик", совершил стратегический просчет.
Вместе с тем Павлов и в тех условиях мог многое сделать, чтобы более эффективно противодействовать ударам немецких приграничных группировок. В его подчинении имелись три мощные противотанковые артиллерийские бригады, но они дислоцировались далеко от направлений главных ударов противника: две - в белостоцком выступе, одна - в районе Лиды. Их Павлов не использовал. Упустил он и ряд других важнейших вопросов обеспечения боеспособности и боеготовности подчиненных ему войск, которые мог решить без согласования с Москвой властью командующего округом.
При этом наряду с оперативно-стратегическими просчетами Павлов много внимания уделял оперативно-тактической подготовке подчиненных штабов, генералов и офицеров. С августа 1940 г. и до начала войны им лично были проведены фронтовая военная игра, 5 армейских полевых поездок, армейская командно-штабная игра на местности, 5 корпусных военных игр, радиоучение с двумя механизированными корпусами, корпусное и два дивизионных учения с войсками в зимних условиях. Однако эти учения, как показала практика, проводились "сами по себе", а войска жили "сами по себе". Недостатки, обнаруженные в ходе учений и военных игр, не устранялись. Учение заканчивалось, а его итоги забывались, потому что усилия штабов переключались на подготовку новых элементов оперативной подготовки войск округа.
Обратим внимание лишь на некоторые из тех крупных мероприятий, которые должен был осуществить командующий. Во-первых, он не укрыл от первого удара противника авиацию округа, в результате чего 738 самолетов были утеряны в первый день войны. Если бы они сохранились, результаты начального периода войны были бы иными. Во-вторых, штаб Западного фронта, имея в подчинении четыре армии, буквально с первых минут военных действий утратил с ними связь. Какова же цена предвоенных учений, ведь проверка устойчивости и надежности управления и связи - важнейшее звено всех учений и военных игр. В-третьих, дивизии приграничных армий не были собраны в один "кулак": танкисты, артиллеристы, части других родов войск встретили войну на окружных, корпусных и дивизионных сборах, боевой учебе в летних лагерях, за десятки и сотни километров от своих дивизий. Стрелковые части вынуждены были вступать в бой с танковыми армадами противника без поддержки артиллерии. В-четвертых, для строительства приграничных укрепленных районов нарком обороны разрешил приграничным армиям выделять на земляные работы от каждого полка по батальону. Но вовремя их с работ не отозвали, в результате более 80 тыс. безоружных солдат и офицеров Западного фронта в первый день войны попали под гусеницы немецких танков, многие погибли, были ранены или рассеяны по лесам. Даже спустя несколько десятков лет после начала войны трудно найти оправдания этим действиям и бездействию генерала армии Д. Г. Павлова, которые повлекли за собой тяжелые последствия.
В Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации сохранились рабочие карты оперативного отдела и журналы боевых действий Западного фронта за каждый день начального периода войны (ф. 208, оп. 2511, д. 207, 291, 424, 583, 757). Карты и журналы дают документальное представление как оценивал обстановку и как управлял фронтом Павлов. Например, за 25 июня 1941 г. в журнале боевых действий фронта сделана запись: "В течение дня данных о положении на фронте в штаб фронта не поступало" ". На следующий день отмечено: "3-я армия - данных о положении войск в штабе фронта нет. 10-я армия - положение частей неизвестно. 4-я армия - продолжает отходить на Бобруйск"12. На рабочих картах оперативного отдела штаба фронта фрагментарно обозначены лишь силы и средства своих войск и войск противника. Как свидетельствуют эти документы, Павлов не получал от подчиненных штабов полной и ясной информации о положении на фронте. Не имея достоверных данных, он, как отмечал Жуков, "часто принимал решения, которые не отвечали обстановке"13.
А обстановка складывалась следующая. Первые 2 - 3 суток войска Западного фронта имели колоссальный (в 2,7 раза) перевес в танках14. До тех пор пока 3-я немецкая танковая группа 24 июня не овладела Вильнюсом и не направила свои 39-й и 57-й моторизованные корпуса на территорию Беларуси, войска Западного фронта могли бить немцев по частям: сначала нанести удары по 2-й танковой группе, затем по 3-й. Однако и этот шанс, не владея обстановкой, Павлов упустил. По итогам первого дня войны он оценил действия противника как стремление овладеть районом Лиды, чтобы выйти в тыл основных сил Западного фронта и перерезать его внешние коммуникации15. Исходя из такой оценки намерений противника, Павлов уже с 22 июня начал спешную переброску в район Лиды крупных фронтовых резервов. Между тем реальные события разворачивались в ином ключе. К исходу 22 июня передовые части противника продвинулись по территории Литвы на глубину до 50 - 60 км. Войска 11-й армии начали отходить на северо-восток, войска 3-й армии - в юго-западном направлении. В результате между Северо-Западным и Западным фронтами образовались "ножницы" - 130-километровый разрыв, который противник незамедлительно использовал для броска на Минск16. Павлов не сразу заметил эту новую опасность, продолжая считать, будто основные события будут разворачиваться в районе Лиды. Поэтому вместо организации обороны Минского УРа, он начал стягивать фронтовые резервы к Лиде, на "дно" будущего Новогрудского "котла".
На исходе первого дня войны Главный Военный Совет направил в войска директиву N 3, в которой Западному фронту ставилась задача общевойсковыми армиями и механизированными корпусами, при поддержке авиации, ударами из Гродно в направлении Сувалок, окружить и вместе с Северо-Западным фронтом уничтожить сувалковскую группировку противника. Для контрудара Павлов выделил 11-й мехкорпус 3-й армии, 6-й механизированный и 6-й кавалерийский корпусы 10-й армии. Общее руководство группой было возложено на заместителя командующего Западным фронтом генерал-лейтенанта И. В. Болдина. В своих мемуарах последний отмечал: "Время уходит, а мне так и не удается выполнить приказ Павлова о создании конно-механизированной группы. Самое неприятное в том, что я не знаю, где находится 11-й мехкорпус Д. К. Мостовенки. У нас нет связи ни с ним, ни с 3-й армией, в которую он входит. В течение ночи я посылал на розыски корпуса несколько офицеров, но ни один из них не вернулся"17.
Дивизии 6-го кавалерийского корпуса во время выдвижения из районов Ломжи и Волковыска попали под массированный удар немецкой авиации и понесли огромные потери. В распоряжение Болдина вошел только 6-й мехкорпус генерала М. Г. Хацкелевича, который имел в своем составе 1021 танк (из них 352 боевые машины новых типов: КВ-1 и Т-34)18. Выполнение задач осложнялось тем, что танки мехкорпуса имели только четверть заправки горючим, а склады были взорваны отступающими частями или сожжены авиацией противника. Уже на второй день войны Хацкелевич доложил Болдину о нехватке горючего и боеприпасов, но решение было следующее: танки без горючего подрывать, чтобы они не достались противнику19.
Не получил реальной помощи Болдин и от Павлова. В журнале боевых действий Западного фронта за 23 июня 1941 г. записано боевое распоряжение командующего командарму-10 К. Д. Голубеву: "Почему мехкорпус не наступал? Кто виноват? Немедленно активизируйте действия и не паникуйте. Нужно бить врага организованно, а не бежать без управления..."20. Мех-корпусу были остро необходимы горючее и боеприпасы, а помощь командующего фронтом свелась лишь понуканием к активным действиям.
"Уже после войны мне стало известно, - отмечал в мемуарах Болдин, - что Павлов давал моей несуществующей группе одно боевое распоряжение за другим, совершенно не интересуясь, доходят ли они до меня, не подумав о том, реальны ли они в той обстановке, какая сложилась на Западном фронте. Зачем понадобилось Павлову издавать эти распоряжения? Кому он направлял их? Возможно они служили только для того, что бы создать перед Москвой видимость, будто на Западном фронте предпринимаются какие-то меры для противодействия наступающему врагу. Ни одного из этих распоряжений я не получил, они остались в военных архивах, как тяжкое напоминание о трагедии первых дней войны"21.
Таким образом, начало военных действий для войск Западного фронта было неудачным. Могли ли по-другому сложиться первые дни войны? Такой вопрос в конце 1941 г. генерал К. Н. Галицкий задал командующему 3-й армией генералу В. И. Кузнецову. "На мой взгляд, - ответил последний, - не нужно было "гнать" дивизии к границе. Уже 23 июня стали очевидными намерения противника охватить танковыми клиньями войска 3-й и 10-й армий с целью их окружения. Мы же, ведя затяжные бои под Гродно, сами лезли в пасть фашистам, в окружение, на самое дно "котла", который они нам готовили. Более правильным было бы решение об отводе войск из-под Гродно, чтобы занять выгодные позиции для обороны". Кузнецов выразил уверенность, что имелась полная возможность вести борьбу с танковыми клиньями противника, для чего необходимо было сформировать специальные моторизованные отряды противотанковых заграждений, на дорогах делать завалы, минировать мосты и прочее....
В статистическом исследовании "Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах" отмечается: в Белорусской стратегической оборонительной операции 22 июня - 9 июля 1941 г. участвовали войска Западного фронта и Пинская военная флотилия, всего 627 300 человек. За время операции они потеряли 417790 солдат и офицеров24, или 66,6% общей численности войск. Сравним: Великобритания за время второй мировой войны потеряла 370 тыс. человек, Соединенные Штаты Америки - убитыми около 300 тысяч25.
30 июня 1941 г. Сталин распорядился вызвать Павлова в Москву. Приняли его Молотов и начальник генштаба Жуков. "Я его едва узнал, - вспоминал позднее Жуков, - так он изменился за восемь дней войны". В тот же день было принято решение освободить Д. Г. Павлова от должности командующего фронтом26.
В протоколе допроса Павлов засвидетельствовал, что он был арестован по распоряжению ЦК ВКП(б), как предатель, 4 июля 1941 г. в Довске. "Но я не предатель, - утверждал на допросе генерал. - Поражение войск, которыми я командовал, произошло по независимым от меня причинам". На вопрос следователя: "Кто виновник прорыва на Западном фронте?" Павлов ответил: "Как я уже показывал, основной причиной быстрого продвижения немецких войск на нашу территорию являлось явное превосходство авиации и танков противника. Кроме этого, на левый фланг Кузнецовым (Прибалтийский особый военный округ. - И. Б.) поставлены литовские части, которые воевать не хотели. После первого нажима на левое крыло прибалтов литовские части перестреляли своих командиров и разбежались. Это дало возможность немецким танковым частям нанести мне удар с Вильнюса...".
"Следователь: А в чем ваша персональная вина в прорыве фронта?
Павлов: Я предпринял все меры для того, чтобы предотвратить прорыв немецких войск. Виновным себя в создавшемся на фронте положении не считаю...
Следователь: Части округа были подготовлены к военным действиям?
Павлов: Части округа к военным действиям были подготовлены, за исключением вновь сформированных..."27.
Очевидно, Дмитрий Григорьевич не разобрался в обстановке, он считал виновными в поражении войск фронта всех и вся, но только не себя.
Следствие велось менее месяца. В ночь на 22 июля 1941 г. Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела дело по обвинению генералов Западного фронта Павлова, Климовских, Григорьева и Коробкова. Где судили Павлова и сегодня точно не известно. М. Токарев считает, что суд мог состояться в Москве, в здании Верховного суда или на Лубянке, в кабинете Л. П. Берии или В. С. Абакумова. Сын Берии Сергей свидетельствует, что по рассказам отца Павлова в Москву не возили, а судили в штабе маршала С. К. Тимошенко.
Суд был коротким и жестоким. Заседание заняло около трех часов, значит, на допрос каждого подсудимого было затрачено не более 20 - 30 минут. Около трех часов утра 22 июля председательствующий на суде В. В. Ульрих зачитал приговор Военной коллегии, который 28 июля 1941 г. приказом наркома обороны СССР N 250 был объявлен всему начальствующему составу РККА от командира полка и выше. В приговоре говорилось: "Установлено, что подсудимые Павлов и Климовских в период начала военных действий германских войск против Советского Союза проявили трусость, бездействие власти, нераспорядительность, допустили развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций частями Красной армии на западном направлении, тем самым дезорганизовали оборону и создали возможность противнику прорвать фронт... Обвиняемые Павлов, Климовских, Григорьев, Коробков вследствие своего бездействия и паникерства нанесли серьезный ущерб РККА, создали возможность прорыва фронта противником на одном из главных направлений и тем самым совершили преступление, предусмотренное статьями 193 - 17 пункт "б" и 193 - 20 пункт "б" УК РСФСР.
Военная коллегия приговорила лишить воинских званий генералов Павлова, Климовских, Григорьева, Коробкова и подвергнуть всех четверых высшей мере наказания - расстрелу с конфискацией имущества. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит..."28.
Пострадала и семья генерала Павлова. 1 октября 1941 г. военный трибунал войск НКВД по Горьковской области осудил по статье 58 - 1 части 2-й УК РСФСР к высылке в Красноярский край с лишением избирательных прав на пять лет каждого: отца - Павлова Георгия Васильевича, мать - Павлову Екатерину Степановну, жену - Павлову Александру Федоровну, тещу - Кузнецову Клавдию Михайловну, сына - Павлова Бориса Дмитриевича. Все они были репрессированы как "родные предателя Родины" бывшего генерала Павлова, хотя, как свидетельствует текст судебного приговора, генерал Д. Г. Павлов был осужден не за предательство Родины. Уцелела от репрессий только 12-летняя дочь Павлова Адя. Родные Павлова умерли в Сибири, так и не вернувшись в родные места.
Во время хрущевской оттепели дело Павлова было пересмотрено специальной комиссией Генерального штаба. В ее заключении от 5 ноября 1956 г. о Павлове сказано: "Генерал армии Павлов в силу отсутствия необходимого опыта в руководстве крупными оперативными объединениями (в должности с июня 1940 г.) и недостаточно широкого оперативного кругозора не смог справиться с решением ответственных задач, вставших перед ним в весьма сложной обстановке и особенно в первые дни войны... Однако серьезные упущения и недочеты, допущенные генералом Павловым Д. Г. в руководстве войсками округа, нельзя рассматривать как его бездействие, нераспорядительность, проявление трусости. Тем более нельзя обвинять генерала армии Павлова в преднамеренном развале управления войсками фронта и сдаче противнику без боя..."29.
31 июля 1957 г. Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела заключение комиссии Генштаба и вынесла решение: "Приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 22 июля 1941 г. в отношении Павлова, Климовских, Григорьева, Коробкова отменить по вновь открывшимся обстоятельствам и дело на них производством прекратить за отсутствием состава преступления"30. Это, в частности, означало, что генерал армии Д. Г. Павлов полностью реабилитирован, восстановлен в воинском звании, ему возвращаются все государственные награды.
Сталин еще до реабилитации Павлова возвращался к его вопросу. В тяжелые дни октября 1941 г. он спросил у Жукова, как восприняли офицеры расстрел Павлова? Жуков с присущей ему прямотой ответил, что расстрел Павлова не изменил положения на фронтах, но эта акция оставила тяжелый осадок у командного состава. "Павлов имел потолок командира дивизии, - отметил Жуков, - а судили его как командующего фронтом"31. И это, очевидно, правда: Павлов с бригады был назначен командующим войсками округа (должность начальника АБТУ РККА - не полководческая). Такие головокружительные кадровые решения не были на пользу ни для Павлова, ни для обороны страны. Другое дело, была ли у Павлова возможность отказаться от должности, входившей в номенклатуру Сталина? Ответ есть - потому как имелся и прецедент, хотя уже после расстрела Павлова. В октябре 1941 г., после отзыва Сталиным командующего Ленинградским фронтом Жукова в Москву, командующим фронтом был назначен его заместитель генерал-майор И. И. Федюнинский. Иван Иванович за два года прошел путь от командира полка до командующего фронтом, он отлично понимал, что не подготовлен к такой ответственной должности. Федюнинский позвонил Сталину, объяснил ситуацию и попросил представить ему иную должность.
С передовой хотите удрать, - язвительно отметил Сталин, - в тылу хотите отсидеться?
Прошу назначить меня на самый тяжелый участок фронта, - ответил Сталину Федюнинский. - Но должность прошу по моим знаниям, опыту и возможностям.
Верховный Главнокомандующий признал просьбу Федюнинского обоснованной. Впоследствии он успешно командовал 54-й, 5-й, 11-й, 2-й армиями, занимал иные ответственные должности, считался в числе лучших командармов РККА. В 1955 г. ему было присвоено звание генерала армии. Так что расстрел Павлова оставил не только "тяжелый осадок у командного состава", но и заставил последних более объективно оценивать свои способности при выдвижении на высшие должности.
22 июля 1941 г. в своем последнем слове на суде Павлов заявил: "Я прошу доложить нашему правительству, что на Западном фронте измены и предательства со стороны его руководства не было. Все мы работали с большим напряжением. И в данное время сидим на скамье подсудимых не потому, что совершили преступление в период боевых действий, а потому, что недостаточно готовились к войне в мирное время..."32.
Генерал армии Д. Г. Павлов погиб в расцвете лет, изведав и службу рядового, и немецкий плен, и головокружительный взлет в карьере офицера. В его судьбе тесно переплелись и героическое и трагическое. Маршал Жуков, когда был отстранен от руководящих постов в Министерстве обороны СССР, одиноко жил на даче и любил про себя напевать С. Есенина "...все пройдет как с белых яблонь дым...". Павлову выпала иная судьба. Не будем сегодня строго судить Дмитрия Григорьевича - ведь он заплатил в грозовом 1941 г. за свои и чужие ошибки самую высокую цену - свою жизнь.
Примечания
1. "Военно-исторический журнал", 2001, N 6, с. 17.
2. Дмитрий Григорьевич Павлов. Автобиография. - Военно-исторический журнал, 1990, N 2, с. 53 - 55.
3. ЖУКОВ Г. К. Воспоминания и размышления. Т. 1. М. 1974, с. 191.
4. Мемуары Н. С. Хрущева. - Вопросы истории, 1990, N 8, с. 67 - 68.
5. Национальный архив Республики Беларусь, ф. 4, оп. 37, д. 18, л. 8, 15, 22, 26, 33.
6. ЖУКОВ Г. К. Ук. соч., с. 223.
7. Там же, с. 207.
8. Там же, с. 208.
9. Там же, с. 208, 209.
10. Накануне (по материалам обмена мнениями историков об обстановке в Белоруссии накануне Великой Отечественной войны). - Советская Белоруссия, 20 мая 1989 г.
11. Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации (ЦАМО), ф. 208, оп. 2511, д. 207, л. 43.
12. Там же, л. 46.
13. ЖУКОВ Г. К. Ук. соч., с. 286.
14. СЕМИДЕТКО В. А. Истоки поражения в Белоруссии (Западный особый военный округ к 22 июня 1941 г.) - Военно-исторический журнал, 1989, N 4, с. 30.
15. АНФИЛОВ В. А. Бессмертный подвиг. Исследование кануна и первого этапа Великой Отечественной войны. М. 1971, с. 266, 267.
16. Операции Советских Вооруженных Сил в период отражения нападения фашистской Германии на СССР. 22 июня 1941 г. - 18 ноября 1942 г. Т. 1. М. 1958, с. 125.
17. БОЛДИН И. В. Страницы жизни. М. 1961, с. 96.
18. СЕМИДЕТКО В. А. Ук. соч., с. 96.
19. БОЛДИН И. В. Ук. соч., с. 97, 99.
20. ЦАМО, ф. 208, оп. 2511, д. 207, л. 31.
21. БОЛДИН И. В. Ук. соч., с. 94.
22. ГАЛИЦКИЙ К. Н. Годы суровых испытаний. Записки командарма. 1941 - 1945. М. 1973, с. 70, 71.
23. ЦАМО, ф. 208, оп. 2511, д. 207, л. 60.
24. Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР войнах, боевых действиях и военных конфликтах. Статистическое исследование. М. 1993, с. 163, 164.
25. История второй мировой войны. 1939 - 1945. М. 1973 - 1982. Т. 12. 1982, с. 151.
26. ЖУКОВ Г. К. Ук. соч., с. 292, 293.
27. Трагедия генерала Павлова. Протокол допроса арестованного Павлова Дмитрия Григорьевича. - Гродненская правда, 18 сентября 1994 г.
28. КУЛЬКОВ Е. Н., МЯГКОВ М. Ю., РЖЕШЕВСКИЙ О. А. Война 1941 - 1945. Факты и документы. М. 2001, с. 356 - 358.
30. Там же.
31. Маршал Жуков: полководец и человек. Т. 2. М. 1988, с. 127.
Басюк Иван Александрович - доктор исторических наук, профессор Гродненского государственного университета им. Я. Купалы. Республика Беларусь.
---
На мой взгляд, примерно таким и должен быть объективный анализ...
Тимошенко и Павлов, 1940 г.
---
Предыдущий пост о трагедии 22 июня 1941-го года, вызвавший дискуссию -
П авлов Дмитрий Григорьевич - командир 4-й отдельной механизированной бригады в войсках республиканской Испании, комкор.
Родился 23 октября (4 ноября) 1897 года в деревне Вонюх Кологриевского уезда Костромской губернии, ныне деревня Павлово Кологривского района Костромской области, в семье крестьянина-бедняка. Русский. Окончил 4 класса сельской школы и 2-х классное Суховерховское училище. Из за недостатка денег учебу закончил и работал в деревне.
Поступил в Русскую императорскую армию добровольцем в 1914 году, служил рядовым в 120-м Cepпyxoвcком полку, в 5-м гусарском и в 20-м стрелковом полку, в 202-м запасном полку. Дослужился до старшего унтер-офицера. Участник Первой мировой войны. Был ранен в 1916 году в сражении на реке Стоход и взят в плен. В плену находился в лагерях Кляйн, Витемберг. Работал на фабрике Шпрингштоф и шахтах Мариана-Грубе. Освобожден из плена после окончания Первой мировой войны, домой вернулся 1 января 1919 года. Работал в отделе социального обеспечения и охраны труда Кологриевского уездного комитета труда.
Участник Гражданской войны. В Красную Армию призван по профмобилизации 25 августа 1919 года, направлен в 56-й продовольственный батальон в Костроме, был делопроизводителем продотряда в Левашовской и Климовской волостях по продналогу. Член РКП(б) с ноября 1919 года.
В декабре 1919 года поступил на Костромские пехотные курсы комсостава, которые окончил 1 марта 1920 года, после чего уехал на Южный фронт. После экзамена в инспекции кавалерии 13-й армии был направлен в 8-ю казачью кавалерийскую дивизию, где и служил в отдельном запасном дивизионе командиром взвода сотни и командиром дивизиона. Воевал под Перекопом (Иваньковцы). За время стоянки дивизиона в Константинограде (Полтавской области) сражался с махновцами в районе деревни Мартыновка. Был в боях под Проскуровом, под Волочийском, Збаражем, Тарнополем. В октябре 1920 года переведён в инспекцию кавалерии 13-й армии и назначен инспектором для поручений.
В декабре 1920 года по расформировании инспекции переведен в инспекцию кавалерии Южного фронта (г. Харьков), а оттуда направлен учиться в Омскую объединенную высшую военную школу Сибири на кавалерийское отделение. С 1 января 1921 года по апрель 1922 года был слушателем и одновременно командовал полуэскадроном слушателей этой школы в городе Омске. Школу окончил с отличием, за что был награждён биноклем от Революционного Военного Совета (РВС) войск Сибири.
С апреля 1922 года - командир кавполка 10-й кавалерийской дивизии (Семипалатинск). С июня 1922 года - помощник командира 55-го кавалерийского полка 6-й Алтайской кавалерийской бригады 10-й отдельной кавалерийской дивизии сражался против банд Сальникова в районе Убинское и остатков банд Кайгородова (Бухтарма, Катон, Карагай). В 1923 году вместе с бригадой переброшен на Туркестанский фронт. В феврале 1923 года в должности начальника истребительного отряда участвовал в боевых действиях против банды Турдыбая (район Ходжента, кишлак Ляйляк). В августе 1923 года переброшен вместе с бригадой в Восточную Бухару. Руководил операциями против банд Ибрагим-Бека, Ала-Назара, Барота, Ходмана, Хаджи-Али, последние три разгромлены, а остатки загнаны в Афганистан. Болел малярией. С июня 1924 года был помощником командира по строевой части 48-го кавалерийского полка, с октября того же года - на такой же должности в 47-м кавалерийском полку.
С октября 1925 года по июнь 1928 года учился в Военной академии РККА имени М.В. Фрунзе. По окончании академии с 1 июля 1928 года назначен командиром и военкомом 75-го кавалерийского полка 5-й отдельной Кубанской кавалерийской бригады (Даурия). В 1929 году в боях на КВЖД под Далайнор и Маньчжурией полк Павлова обеспечил полный разгром противника для всей бригады. С марта 1930 года - в распоряжении Главного управления кадров РККА.
С января по август 1931 года учился на Академических курсах технического усовершенствования начальствующего состава при Военно-технической академии имени Дзержинского в городе Ленинграде. После окончания АКТУС с марта 1931 до февраля 1934 года командовал 75-м кавалерийским полком и 6-м механизированным полком Белоруского военного округа в Гомеле. С января 1934 по октябрь 1936 года - командир и военком 4-й отдельной механизированной бригады.
С октября 1936 по июнь 1937 года под псевдонимом "Де Пабло" участвовал в национально-революционной войне испанского народа, где командовал танковой бригадой и объединёнными группами от 11-и до 9-и бригад со всеми техническими средствами.
З а выполнение специального задания Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1937 года комкору Павлову Дмитрию Григорьевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина. После учреждения знака особого отличия ему вручена медаль "Золотая Звезда" № 30.
С июля по ноябрь 1937 года - заместитель начальника Автобронетанкового управления (АБТУ) РККА. С декабря 1937 года - начальник АБТУ. Одновременно с марта 1938 по июнь 1941 года - член Главного Военного Совета Красной Армии.
Участвовал в советско-финляндской войне 1939-1940 годов.
С июня 1940 года Павлов Д.Г. командовал войсками Западного Особого военного округа, а с первого дня Великой Отечественной войны - Западным фронтом.
Войска Западного фронта приняли на себя основной удар немецко-фашистских войск и в короткий срок были разгромлены в сражениях в Западной Белоруссии и в районе Минска. 30 июня 1941 года генерал армии Павлов Д.Г. был отстранён от занимаемой должности и вызван в Москву. Оттуда его вновь направили на фронт без конкретной должности, а 4 (по другим данным 6-го) июля 1941 года он был арестован.
Постановлением Государственного Комитета Обороны СССР от 16 июля 1941 года генерал армии Павлов с группой других военачальников был обвинён в трусости, бездействии, отсутствии распорядительности, в развале управления войсками и в сдаче противнику без боя складов и имущества, в самовольном оставлении боевых позиций, его дело передано в военный трибунал. По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР от 22 июля 1941 года Павлов Д.Г. и ряд других генералов - начальник штаба Западного фронта генерал-майор Климовских В.Е., начальник связи фронта генерал-майор Григорьев А.Т., командующим 4-й армией генерал-майор Коробков А.А. были приговорены к расстрелу. Все осужденные расстреляны в тот же день.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1947 года Павлов Д.Г. был лишён звания Героя Советского Союза и всех государственных наград.
Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 31 июля 1957 года приговор был отменён, дело прекращено за отсутствием состава преступления, Д.Г. Павлов и осужденные вместе с ним генералы реабилитированы посмертно.
25 ноября 1965 года Павлов Д.Г. восстановлен в звании Героя Советского Союза и в правах на остальные государственные награды.
Кандидат в члены ЦК ВКП(б) с 1939 года. Депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва (с 1937 года).
Воинские звания:
комбриг (26.11.1935),
комкор (20.06.1937, минуя звание комдива),
командарм 2-го ранга (27.03.1940),
генерал-полковник танковых войск (4.06.1940),
генерал армии (22.02.1941).Награждён тремя орденами Ленина (16.08.1936, 21.07.1937, 7.04.1940), двумя орденами Красного Знамени (1930, 2.01.1937), медалью "XX лет РККА" (1938).
В деревне Павлове герою установлен обелиск.
ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СССР С ОБЪЯВЛЕНИЕМ ПРИГОВОРА ВЕРХОВНОГО СУДА СССР ПО ДЕЛУ ГЕНЕРАЛА АРМИИ Д.Г. ПАВЛОВА, ГЕНЕРАЛ-МАЙОРОВ В.Е. КЛИМОВСКИХ, А.Т. ГРИГОРЬЕВА И А.А. КОРОБКОВА
По постановлению Государственного Комитета Обороны были арестованы и преданы суду военного трибунала за трусость, самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования, развал управления войсками, бездействие власти бывший командующий Западным фронтом генерал армии Павлов Д.Г., бывший начальник штаба того же фронта генерал-майор Климовских В.Е., бывший начальник связи того же фронта генерал-майор Григорьев А.Т., бывший командующий 4-й армией генерал-майор Коробков А.А.
Верховный суд Союза ССР 22 июля 1941 г. рассмотрел дело по обвинению Павлова Д.Г., Климовских В.Е., Григорьева А.Т. и Коробкова А.А.
Судебным следствием установлено, что:
а) бывший командующий Западным фронтом Павлов Д.Г. и бывший начальник штаба того же фронта Климовских В.Е. с начала военых действий немецко-фашистских войск против СССР проявили трусость, бездействие власти, отсутствие распорядительности, допустили развал управления войсками, сдачу оружия и складов противнику, самовольное оставление боевых позиций частями Западного фронта и этим дали врагу возможность прорвать фронт;
б) бывший начальник связи Западного фронта Григорьев А.Т., имея возможность к установлению бесперебойной связи штаба фронта с действующими частями и соединениями, проявил паникерство и преступное бездействие, не использовал радиосвязь в результате чего с первых дней военных действий было нарушено управление войсками;
в) бывший командующий 4-й армией Западного фронта Коробков А.А. проявил трусость, малодушие и преступное бездействие, позорно бросил вверенные ему части, в результате чего армия была дезорганизована и понесла тяжелые потери.
Таким образом, Павлов Д.Г., Климовских В.Е., Григорьев А.Т. и Коробков А.А. нарушили военную присягу, обесчестили высокое звание воина Красной Армии, забыли свой долг перед Родиной, своей трусостью и паникерством, преступным бездействием, развалом управления войсками, сдачей оружия и складов противнику, допущением самовольного оставления боевых позиций частями нанесли серьезный ущерб войскам Западного фронта.
Верховным судом Союза ССР Павлов Д.Г., Климовских В.Е., Григорьев А.Т. и Коробков А.А. лишены военных званий и приговорены к расстрелу.
Приговор приведён в исполнение.
Предупреждаю, что и впредь все нарушающие военную присягу, забывающие долг перед Родиной, порочащие высокое звание воина Красной Армии, все трусы и паникеры, самовольно оставляющие боевые позиции и сдающие оружие противнику без боя, будут беспощадно караться по всем строгостям законов военного времени, не взирая на лица.
Приказ объявить всему начсоставу от командира полка и выше.
Народный комиссар обороны СССР